Сашка

– Это я увидел, что тебя нет, – смеясь, сказал Коля.

Не забыть Сашке этой поездки. Около недели скользили сани по пустынным просёлкам, мимо заснеженных лесов. Отдых на русской печи, молоко парное из глиняной крынки, с ломтем хлеба. Эх, если бы вечно так!

Перекидывать привезённое сено вышли все мальчишки. На лицах маленьких возниц снисходительное самодовольство. В небе из-за облака выглянуло солнце, засветило; и на душе у Сашки светло.

Но к полудню ветер подул, в небе собрались тучи. В кабинете у директора сторожиха ночная, воспитательницы и бухгалтер.

– Саша, – волнуясь, спросила директорша, – зачем ты соврал, что у тебя мамы нет?

У Сашки, как после стаканов браги, зашумело в голове, глаза повлажнели от слёз. Директорша, разволновавшись, посмотрела на бухгалтера: мол, давай ты.

– Вот что, Саша, – глядя в сторону, заговорил бухгалтер. – Мы нашли твою маму: она в Омске, на днях уехала на бухгалтерские курсы в Ленинград.

Сашка взглянул на сторожиху. Та опустила глаза. «Она разболтала» – подумал Сашка, вспомнив, что ей рассказал про мать, живущую в Омске.

– Понимаешь, Сашенька, – справляясь с волнением, заговорила директорша. – Мы на тебя карту заготовили для отправки в детдом, как на сироту. И тут выясняется это. И ещё узнали, что мать отказалась от тебя. Понимаешь, Саша, вместо детдома мы обязаны тебя отправить в колонию. Ты взрослый мальчик, должен правильно всё понять.

Что ж тут не понять. Выходя за дверь, Сашка повторил тихо: «колония, колония». Недолгая сносная жизнь для него завершилась. «Учиться будет в Ленинграде, от меня отказалась». Неокрепшая душа, оттаявшая среди добрых людей, по-настоящему заболела от предчувствия унижений, тревог и опасностей. «Убегу, обязательно убегу!» – мелькнула в голове спасительная мысль.

24

После прощального обеда трое мальчиков, подготовленные к отправке в колонию, выслушивали напутствие эвакуатора, рассказывающего, как живут воспитанники, которых отправили до них. По рассказу дядьки выходило, что некоторые из них обрели хорошую профессию и жизнью довольны.

– Как раз начинается набор на двухгодичные курсы киномехаников, так что если у кого будет желание, то отправлю таких в учебный пункт, – завершил он лекцию елейным голоском.

Двое подростков вскрикнули: «Ура!», но Сашка промолчал, глядя на толстую физиономию с хитрыми глазками. К ограде подкатила полуторка. Эвакуатор превратился в сварливого надзирателя и заторопил мальчишек, называя их капушами и курицами. В машине, накрытой брезентом, небольшую группу отвезли к поезду. Все забрались в вагон. Эвакуатор дал команду отдыхать, пригрозив, что за непослушание походатайствует, чтоб на курсы киномехаников таких не брали. И тогда – колония. При этом, его глазки стали колкими.

Поезд тронулся с места. На некоторых стоянках в группу добавляли новеньких; в конце концов, мальчиков насчитывалось уже пятнадцать. «Не много ли киномехаников?» – подумал Сашка. С последней тройкой к ним подсел второй эвакуатор – разговорчивый и весёлый. Он тоже стал болтать о курсах киномехаников, и похвастался, что сам крутил кино, но случился однажды пожар. При этом он задрал рукав рубашки и показал шрам, который был мало похож на ожог, но всё равно мальчишки ему верили, и стали внутренне готовиться к серьёзной учёбе и строгому обращению с легковоспламеняющейся киноплёнкой. Сашка не верил. И не зря: ночью он услышал разговор эвакуаторов. Сидя за столиком в проходе и поглядывая на спящих мальчишек, они обсуждали, как спокойней им добираться до Абакана и что будут делать, если не сразу машина подойдёт из колонии. Придерживая дыхание, Сашка услышал их разговор. Забулькала в стаканы жидкость, запахло водкой.

– Фантазёр ты! – сказал один. – Даже я готов был поверить, что ты когда-то вертел кино.

– Ха-ха-ха! – засмеялся собеседник. – Понимаешь сам, что их надо в целостности сплавить.

На другой день Сашка рассказал о разговоре мальчишкам, и попробовал их убедить, что глупо доверять дядькам. Но, вероятно, тем хотелось верить в сказку. Они предположили, что Сашка не так всё понял. Отступившись, Сашка часами просиживал возле окна. Мелькали столбы, и плыли потемневшие от паровозной пыли поля, гребешком в небо упиралась полосы леса. «Бежать, бежать!». Войдя в туалет, он попробовал открыть окно, но сил не хватило. Эвакуатор, услышав шум в туалете, стал стучать в дверь. Проехали Ачинск; тёмные тучи стали рассеиваться, яркие лучи солнца светили на лица ребят. Но опять потемнело. На лицах, даже тех, кто ещё верил сопровождающим, появилась тревога: приближалась конечная станция. Наконец – и она.