Сашенька

Она услышала, как бежит в ванной вода, и почуяла знакомый затхлый запах старых полотенец — еще один атрибут душного провинциального дома. Двери ванной комнаты открылись, и ее встретил густой сладковатый аромат дедовой браги. Клоп, невысокий, обветренный человечек, привыкший жить в деревне, одетый в жилетку и отчаянно пожелтевшие спереди штаны, вышел из ванной, которая была завешана бельем так, что напоминала цыганскую кибитку. Уперев руки в бока и пожевывая беззубым — если не считать редких золотых островков — ртом, он громко пукнул и сказал:

— Слышишь, что я говорю? Доброе утро и удачи тебе, милая девочка! — хрипло захихикал он. Так происходило каждый день. Катенька к этому уже привыкла, но после возвращения домой из университета она стала относиться к этим традициям как-то отчужденно.

— Кошмар! Думаешь, ты в коровнике? — сказала Катенька. — Да что я говорю? Коровы и те ведут себя приличнее! Давай, Клоп, шевелись! Завтрак уже на столе! Я скоро уезжаю!

— И что? Зачем мне торопиться? У меня свои традиции! — усмехнулся он.

— Да, и своими традициями ты дорожишь как никто другой! А провожать меня ты не собираешься?

— С какого перепугу? Скатертью дорога! — Очередная ухмылка. — Послушай, Катенька! Я по радио слышал о новом убийстве! В Киеве орудует серийный убийца, который ест своих жертв, — мозги, печень, можешь представить?

Катенька, покачав головой, вернулась в гостиную.

Клоп жил в своем собственном мире. Теперь, когда сменился строй, он грустил по Советскому Союзу.

Встречаясь со старыми друзьями, он громогласно честил «новых русских»: черные, жиды, бюрократы чертовы!

Ничто не сравнится с негодованием крестьян в маленьких деревушках, подумала Катенька.

Однако крушение коммунизма привело, в числе прочего, и к совершенно неожиданным последствиям: по России прокатилась волна зверских серийных убийств, имели место даже случаи людоедства. Кроме моциона у Клопа было еще одно хобби — он жил историями об убийствах. Катенька вздохнула и вернулась на кухню, чтобы в последний раз — перед Лондоном — позавтракать дома. 

2

Когда Катенькины родные пошли провожать ее на вокзал, они нарядились как на праздник.

Стоял изумительный день, воздух был бодрящим и удивительно прозрачным. Хорошо в такой день начинать новое дело! Почерневшая корка снега еще покрывала поля, луга и единственную асфальтированную улицу станицы — улицу Суворова (которая до прошлого года была улицей Ленина) с ее унылыми приземистыми домами, единственным украшением которых были разноцветные ставни — у кого красные, у кого голубые. В России весна — лучшее и самое любимое время года. Катенька ощущала, как под грязным покровом прошлогоднего снега начинает бурлить вода. Остатки льда таяли на глазах, свежие ручьи клокотали, пенились, то сливаясь друг с дружкой, то снова разделяясь на рукава. А из-под побежденной снежной корки уже пробивались первые подснежники, стволы деревьев начинали источать сок, жаворонки и синички, приветствуя весну, наполняли воздух радостными трелями.

На Катеньке была кроличья шубка и белые сапожки, джинсовая турецкая мини-юбка и алый свитер, ее любимый, украшенный стеклярусом. Ее отец, в фетровом пальто поверх медицинского халата, нес ее единственную сумку к их белой «Волге». Автомобиль был старым и ржавым, но его просторный салон и добротность напоминали о том хорошем, что было в СССР. «Волга» доктора была предвестником важных событий в домах, к которым она подъезжала: там ожидался визит либо аиста, либо старухи с косой. Клоп, в потертом засаленном коричневом костюме, красной рубахе, застегнутой на все пуговицы, но без галстука, с медалями на груди (за Сталинград, Курск, Берлин), сел с Бабой и Татьяной в машину. Катенька, семейный талисман, станичная героиня, села впереди.

Жители станицы вышли на улицу, чтобы попрощаться с ней, когда «Волга» проезжала по бывшей улице Ленина мимо построенного еще в семидесятые годы панельного дома.

Катенька помахала розовощеким женщинам в белых халатах из магазина «Мясо — Молоко»; завитым машинисткам из сельсовета, самому председателю, который походил на южноамериканского эстрадного певца в своем белом костюме и с пышной прической. Бесо и другие ингуши из магазина «Овощи» забросили в окошко «Волги» пакет со свежими помидорами. А казак Стенька, покрытый татуировками качок и хвастун из ночного клуба «Вегас-Калифорния», в кожаной куртке и «вареных» джинсах, расщедрился на банку мексиканского пива и флакончик духов «Почему бы и нет?» греческого производства. Хозяин маленького киоска по имени Гайдар, глава смуглого азербайджанского семейства в барашковых папахах, бросил в машину батончик «Твикс». Катенька тут же отдала подарок отцу, который в течение дня испытывал непреодолимую потребность в сладком и с волчьим аппетитом поглощал шоколадные батончики. Но где же Андрей?

Вот он, улыбается своей ласковой, нежной улыбкой.