Саша Чекалин

Судя по голосу дяди, он тоже был встревожен посещением Якшина, к которому и раньше у него было неприязненное отношение.

Этот день был особенно богат событиями.

Не успел Прохор Сидорович еще пообедать, как громко звякнула снаружи калитка и в дом ввалились несколько полицаев во главе с рослым и грузным Чугреем.

— Хозяин дома? — спросил он. — Показывай, хозяин, кто у тебя в амбаре живет?

Ковалев спокойно снял с гвоздя ключ и подал Чугрею.

— Отпирай сам… — сказал он, обиженно шевеля губами. — Кроме мышей, никто там не живет.

Вместе с Чугреем и полицаями Ковалев вышел во двор. Чугрей отпер замок, широко распахнул дверь, держа наготове револьвер.

— Выходи! — громко приказал он в темноту.

Ковалев все шевелил губами, с невинным видом глядя на полицаев.

Тщательно обследовав амбар, Чугрей снова запер дверь и вернул ключ Ковалеву.

— Ошибка вышла… Ты, друг, не обижайся. Сегодня тебя проверили, а завтра меня…

В комнате тряслась Дарья Сидоровна, неподвижно сидела Наташа.

Обыскивать дом Чугрей не стал.

Не прошло и десяти минут после ухода полицейских и Ковалева, как произошло новое событие.

Тихо звякнуло стекло в окне: кто-то осторожно постучал.

Взглянув в окно, Наташа заметила на улице за палисадником смуглое цыганское лицо Славки, который пытливо, с нетерпением поглядывал на окна, не решаясь войти в дом.

Торопливо накинув на себя коричневую плисовую жакетку и закутав голову платком, она выскочила на крыльцо.

За последнее время Славка вытянулся, еще более стал похож на цыгана. Давно не стриженные волосы космами выпирали из-под рваной шапки. В карманах у него бренчали какие-то железки. Славка, оглянувшись по сторонам и почему-то вобрав голову в плечи, не спеша приблизился к Наташе. Действовал он как настоящий разведчик из кинокартины, которую он видел до войны.

— Наташка! — сказал он шепотом. — Дело есть. Приходи на реку. Знаешь, у бугров, где прошлым летом в волейбол играли. Только не торопись, осторожно.

Наташа, побледнев, кивнула головой.

— Шурик прислал? — спросила она.

Славка многозначительно щелкнул пальцами.

— Понимаешь? — спросил он.

— Ладно, — сказала она тоже шепотом, чувствуя, как сразу сильно забилось сердце.

Славка, не оглядываясь, торопливо ушел.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

В то время как Славка был у Наташи, Вася и Володя, извещенные Генкой и Костей, находились в прибрежных кустах, на условленном месте, дожидаясь прихода Саши.

Никто из ребят не знал, что и на этот раз Саша пришел в город не один, а вместе с Митей Клевцовым. Задание командира достать батареи для партизанского радиоприемника они выполнили вместе.

В уцелевшем от разгрома складе типографии Саша разыскал два комплекта батарей, а Митя отнес их огородами к реке. Договорившись, когда они встретятся, Саша и Митя разошлись, каждый по своим делам. Не спеша, ленивой, словно ему нечего делать, походкой, Саша снова прошел по своей улице Володарского, мимо своего дома. Поглядел на окна с выбитыми стеклами. Кто-то там уже успел похозяйничать. И похоже, не немцы, а свои. Кто-нибудь из полицаев или близких к ним людей. Как ни велик был соблазн побывать дома, Саша все же устоял. Рисковать нельзя. Командир разрешил ему встретиться в городе со своими одноклассниками. Надо быстрее вызвать их. Пройдя почти всю улицу, Саша встретил знакомых ребят — тимуровцев. Копались они на пепелище сожженного склада, что-то разыскивая. Вызвать к себе ребят не представляло труда. Они тоже заметили его. И почти сразу же Славка побежал к Наташе, а остальные — к Васе Гвоздеву… Саша снова спустился к реке.

Со стороны никто ничего не мог заподозрить. На откосе, прикрытые с берега кустами, сидели трое пареньков и о чем-то оживленно полушепотом беседовали. Немного поодаль тимуровцы следили за петлявшей по огородам и круто спускавшейся к реке тропинкой.

Вася и Володя, перебивая друг друга, рассказали Саше о всех своих злоключениях по пути с оборонных работ.

— Думали, и живы не будем, когда нас бомбили. Вот где настоящий фронт-то был! — Последнюю фразу Вася произнес с гордостью: дескать, вот в каких переделках побывали!

— Застряли мы, — мрачно и немногословно жаловался Малышев, — просто свет не мил.

Ребята, вопросительно поглядывая на него, ждали.

Саша не знал, что ответить. Действительно, положение у Васи и Володи никудышное. Ребят могли каждую минуту выдать как комсомольцев, могли забрать на работу, увезти в Германию. По-прежнему он медлил что-либо говорить о себе. Сказать ребятам, что он партизан, значит нужно вести их с собой, иначе обидятся. Он снова попытался вывернуться.

— Где же ты теперь обретаешь? — в упор спросил его Володя.

— Пока в Песковатском… А что дальше будет, неизвестно, — попытался он весьма неуклюже схитрить.

Но Володя не выдержал. Он поднялся на ноги, давая понять, что разговор на этом не исчерпан. Повторилось то же, что было недавно с деревенскими ребятами в Песковатском.

— Врешь, Сашка!.. Чего скрываешь-то?.. Все знаем… Говорить, что ли, запрещено?

Сам того не ожидая, Володя помог Саше. И тот обрадованно кивнул головой. Трудный вопрос был разрешен сам собой.