Или он умышленно старался запугать ее, надеясь, что она уйдет из дому. Она замечала. Теперь она все замечала. Возвращаясь домой, дядя как-то подозрительно озирался по сторонам. Чего-то боялся — неужели партизан?
— Наташка дома?., — спрашивал он у сестры и в который раз советовал: — Пускай уходит к своей крестной в Черепеть. Там спокойнее.
Все в доме Ковалевых жили в состоянии страха.
В таком подавленном состоянии и встретил Егор Астахов Наташу на Коммунистической улице, которая теперь носила другое, немецкое название. Она шла в старой черной жакетке, закутавшись по-старушечьи в темный рваный платок. Шла медленно, очевидно задумавшись или маскируясь. Егор первый окликнул ее. Наташа остановилась, как-то испытующе глядя на своего школьного товарища.
Егор давно не видел ее и поразился — так она осунулась и похудела. И глаза у нее были сухие, воспаленные, словно она не спала несколько дней.
— Ну как… — Егор хотел сказать: «Как ты живешь?» — но понял, что такой вопрос неуместен. И вместо этого, запнувшись, он спросил: — Кого-нибудь из ребят встречаешь? Все теперь, как затворники, дома сидят, никого не увидишь.
— Нет, не встречаю, — сухо ответила Наташа.
И хотя она не думала обидеть Егора, он понял ее ответ по-своему.
«Тоже сторонится… — подумал он. — Сын полицая… А сама чем лучше? Нет, мы так не разойдемся».
— У нас с тобой одна судьба, — криво и жалко улыбаясь, сказал он, загородив ей дорогу. — У меня отец в полиции. У тебя дядя.
— Что ты хочешь этим сказать? — быстро спросила она, побледнев.
— Ничего… — у него дрожали губы. — Оба мы с тобой стали вроде чужие, отщепенцы…
Наташа порывисто шагнула в сторону, хотела обойти Егора, но остановилась, только теперь заметив, как осунулось лицо Егора и какой у него жалкий, растерянный вид. Егор в своем рваном порыжелом пиджаке с оторванным хлястиком, в старой, надвинутой на лоб кепке стоял перед Наташей с застывшей на губах кривой улыбкой. Мысли лихорадочно проносились у него в голове. Если Наташа уйдет, то он уже больше не будет ее останавливать. Пускай идет, раз она тоже чуждается его. Пускай будет что будет. Торопясь и волнуясь, он бессвязно продолжал говорить:
— Ты думаешь, я не переживаю… ты думаешь, мне легко? Я знаю, мне теперь ребята не верят, что я комсомолец, что я… Отец чужой мне. И раньше был чужой… Молчал я только, никому не говорил. Если бы ты знала…
Опасаясь, что на них обратят внимание, Наташа и Егор свернули в проулок и пошли совершенно не в ту сторону, куда каждый из них намеревался идти. Наташе было жаль Егора, но она не понимала, чего он хочет от нее. А Егор продолжал бессвязно говорить про отца, про мать, боясь, что он опять останется один, ничего не услышав от Наташи, и снова один пойдет домой.
И вдруг ей стало все ясно. И разговор Егора. И недавняя, так обидевшая ее встреча с Володей Малышевым и Васей Гвоздевым, когда они, заметив ее, быстро перешли на другую сторону улицы, хотя она и окликнула их. И злой шепот соседской девчонки в спину: «Полицеиха!..» Вот в чем дело! За предательство дяди она тоже отвечает, хотя за собой никакой вины и не чувствует.
Новая мысль обрадовала ее: как она раньше не догадалась?
— Знаешь что? — сказала она тихим шепотом. — Мы с тобой здесь сидеть сложа руки тоже не будем. Мы будем мстить фашистам, как сумеем… Слышишь, Егор? Ты согласен? Я доверяю тебе. Ты мой товарищ… А ты мне доверяешь?
Они остановились.
— Доверяю… — отозвался Егор, не спуская с нее глаз. Но она медлила.
— Ты что-нибудь слышал про Шурку Чекалина? — спросила она.
— Нет, — признался Егор. — А что?
— Он не эвакуировался… Он где-то здесь, в районе. Ты разыщешь его. Он должен знать, где находятся партизаны.
— Зачем тебе партизаны?..
А вот зачем… вот… — Она задыхалась. Хотелось все быстро сказать и в то же время не решалась. Но Егор свой. Он не выдаст. С первого класса они дружили… доверяли друг другу свои тайны…
Она протянула Егору руку.
— Поклянись, что ты не выдашь…
И в этот момент в начале улицы показалась большая группа немцев из строительного батальона. Среди них Наташа вдруг заметила Сашу Чекалина и Митю Клевцова. Ребята шагали среди солдат, засунув руки в карманы.
Наташа хотела было броситься к ребятам, но Егор удержал ее.
— Стой, — прошептал он. И Наташа сообразила, что нельзя в такой момент не только близко подходить, но и показывать вид, что она знает Сашу. Может быть, они арестованы.
Саша и Митя прошли мимо, не заметив стоявших у забора за деревьями Наташу и Егора.
«Нет, они не забраны…» — подумал Егор. И тут они обратили внимание, что на противоположной стороне за прошедшими следили… мальчишки. Егор узнал Славку, который шел, вытянув, как гусь, голову в круглой кроличьей шапке набекрень. За ним поодаль решительно шагал Генка, а еще дальше вприпрыжку бежал Костя, на ходу застегивая черное пальтишко.
— Ну, пока… — хрипло сказал Егор, торопливо стиснув горячей сильной рукой холодные пальцы Наташи, и хотел броситься вслед за ушедшими.
Но теперь Наташа удержала его.
— Не смей ходить, — шепотом сказала она. — Слышишь? Не смей! Я сама с ними поговорю.