Саша Чекалин

Среди них он заметил Тоню. Неподалеку был Сашин дом, но у него и мысли не было бежать. Он смотрел на Фильку и думал: «Ударит или нет?» Но Филька медлил.

— Стану я с тобой связываться… — презрительно заявил он, но все еще чего-то выжидал.

— Ну, колхозники… Кто кого?.. — науськивая ребят, крикнул шедший мимо единоличник Авдюхин, живший на Завырке. Последнее время он работал пожарником в городе и относился к деревенским с явным пренебрежением.

Драться Филька не стал, хотя перед этим громогласно грозился проучить Мазая.

Домой ребята разошлись мирно.

После обеда, успокоившись от пережитых волнений, Саша решал задачи, а Витюшка писал упражнение. На перекладине кровати сидела Галя и деловито чистила свои перышки. На печке дремал Павел Николаевич. Ждали Надежду Самойловну ужинать.

На крыльце заскрипел снег, и в избу шумно ввалился Серега.

— Идем скорее… — заторопил он, остановившись на пороге с шапкой в руках. — Тебя Ваня Колобков в. избу-читальню зовет. Совещание… Насчет сборки золы.

На ходу накидывая шубейку и надевая шапку, Саша ринулся из избы. Серега едва поспевал за ним.

Следующий день было воскресенье. Стояла пасмурная погода. С крыш капало. Под ногами хлюпал разбухший, почерневший снег. Все пионеры села кто с корзинками, кто с ведрами высыпали на улицу.

Разбившись на звенья, пионеры пошли по дворам собирать золу.

— На что зола? — допытывались хозяйки. А иные и вовсе неохотно пускали ребят во двор.

— Может, себе еще пригодится, — неуверенно возражали они.

— На колхозные поля собираем, — убеждали ребята.

Спорить с ними было трудно. Собранную золу ребята насыпали кучками вдоль дороги.

Вслед за ребятами, подбирая золу, ползли колхозные розвальни. В них важно восседал дед Пупырь.

Сани ползли медленно, как улитка, — дед Пупырь часто останавливался, подолгу разговаривая с каждым встречным.

Когда Сашино звено обошло все дворы своего участка, дед Пупырь еще не доехал до них.

— Останется наша зола неубранной, — беспокоился Саша. Тревожило серое, хмурое мартовское небо и разбухавшая с каждым часом дорога, по которой синеватыми змейками уже струились ручейки.

— Давайте сами на салазках возить в поле! — предложил Саша.

— Выдумал! — рассердилась Зинка. — Что мы, лошади?

— Тяжеловато… — сомневался и Серега.

Остальные тоже медлили.

Пока ребята спорили, Саша, пошептавшись с Витюшкой, исчез.

— А где же наш звеньевой? — хватились ребята.

— На печку удрал, — негодовала Зинка.

Но тут с горы, от дома, где жил Саша, показалась необычайная процессия.

Громила и Тенор, впряженные в санки, везли фанерный ящик. За собаками с вожжами в руках шел Саша. Сбоку, увязая в мокром снегу, вприпрыжку бежал Витюшка, поддерживая ящик.

— Грузи, ребята! — кричали они. — На своей подводе вывезем!

Выдумка Саши понравилась ребятам. Закипела дружная работа. Громила усердно тянул салазки с нагруженным золой ящиком, а Тенор все время явно лукавил, мешая и путаясь в упряжке. Сзади и по бокам тяжелый ящик с золой подпирали ребята. Саша бежал рядом, вожжами погоняя собак.

За сараями на ближнем заснеженном поле зачернели кучки золы.

Когда к Сашиному звену подъехал дед Пупырь, делать ему было уже нечего.

— Где же ваша зола-то? — таращил глаза Пупырь.

— Управились сами! — кричали довольные ребята, расходясь по домам.

На другой день зимняя дорога разом рухнула. Вскрылись ручьи, забурлила и загрохотала Вырка. С каждым днем все заметнее оголялась земля вокруг Песковатского.

Собравшись в школу, ребята толпились в коридоре. Там висела свежая стенгазета. В ней на видном месте были нарисованы Громила и Тенор в упряжке.

Саша знал, что стенгазету оформляли Филька Сыч и Зинка.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Весна наступала стремительно, бурно. Недели полторы спустя после сбора золы, проснувшись утром, Саша в звонком хоре грачей, облепивших на усадьбе голые, с корявыми сучьями деревья, различил оживленное щебетанье скворцов.

Выскочив с горячей лепешкой в руках на улицу, Саша даже зажмурился от яркого весеннего солнца. Небо было чистое, голубое. Заокские дали вырисовывались ярко, отчетливо. Даже виден был песчаный обрывистый берег над рекой, а железнодорожный мост казался совсем рядом — рукой подать. Пахло навозом, прелой травой. Оживленно клохтали у ворот взъерошенные куры, раскапывая мусор. Мычала в хлеву корова. Ей откликался сиплым баском Мартик. Даже Галя и та была пьяна от весеннего апрельского солнца и, как шальная, носилась вокруг, прыгая с дерева на дерево, заигрывая то с Тенором, то с Громилой.

Но самое главное, на голых ветвях деревьев уже копошились скворцы.

«Опоздал… Надо было поправить скворечники, вычистить мусор», — подумал Саша, осматривая деревья.

В следующие дни, чуть только начинало бить в окна солнце, Саша и Витюшка выскакивали из дому и, устроившись поудобнее на завалинке, наблюдали за скворцами. И хотя по утрам стояли заморозки, лужицы и ручейки покрывались хрупким молочным ледком, скворцы неутомимо таскали в свои домики прутики, соломинки, клочки пакли. Один принесет, сунет в скворечник, а другой прилетит, поднимет отчаянный крик и начнет все выбрасывать обратно.