Саранча

Десятки клеточных ядов не распознаются никем и ничем. Самый эффективный — рицин — получают из обычной касторки. Да что касторка! Берешь бледную поганочку и метиловый спирт или ацетон — яд бледной поганки растворяется в любом биполярном растворителе, выделяешь искомое вещество и подсыпаешь в грибной супчик… Знаешь, как усыпляют в зоопарке животных? Берут такую духовую трубочку, стреляют из нее стрелочкой, жираф засыпает. Стандартное вещество — заводят мешками. Этот препарат для человекообразных смертелен. Ты вкатываешь его здоровому человеку, у него останавливается сердце, и ни один тухлый российский судмедэксперт не будет исследовать организм на этот яд…

— Леша, кончай, — сказал Гаибов, — ты посмотри, как тебя Валерий Игоревич слушает. Не хватало тебе новую моду среди бандитов ввести — людей рицином травить.

— Я просто к тому, — ответил Чердынский, — что мы, ученые, люди смирные. Где киллеры водятся, не знаем, а вот в наших пробирках невесть что может отыскаться…

Разговор как-то затих, и все присутствующие принялись за окрошку.

В углу ресторана, из-за дневного времени, висел плоскоэкранный «Филлипс», и местная аналитическая программа, видимо, обозревала губернаторскую гонку. Во всяком случае, сначала телевизор показал губернатора Жечкова на фоне служебного «мерседеса», а потом телевизор показал Борщака. Господин Борщак руководил процедурой сожжения губернаторского чучела непосредственно на площади перед обладминистрацией. При сожжении присутствовало довольно много пенсионеров. Церемония продолжалась минут пять, а потом подъехала милиция и начала всех мочить, правда, не из автоматов, а из обыкновенных брандспойтов. Голос за кадром сказал, что в результате этой акции рейтинг бывшего зама губернатора, а ныне его политического противника Борщака поднялся на два пункта.

— А ты давно был его замом? — спросил Валерий у Борщака.

— Два года назад

— А за что уволили?

— Ни за что и в один день, — ответил за приятеля Гаибов. — Представляешь? Приносит ему человек на подпись бумаги, Жечков через час выходит из кабинета и говорит: «Ты уволен».

— И что было в бумагах?

— Абсолютно ничего, — удивился Борщак, — какие-то предложения по местному самоуправлению. Сам же меня и позвал из Москвы, я тогда в таможне работал, два года никаких проблем — и вдруг пожалуйста!

Борщак резким движением опрокинул в себя рюмку, и на скулах кандидата в губернаторы заиграли красные пятна.

— Дурак, демократ и хам! — сказал Борщак. — Из комсомольских активистов. Знаете, кто у нас разбирается в экономике меньше, чем коммунисты? Демократы. Помню, была одна замечательная история. Приехали к нему в 1993 году иностранные консультанты и говорят: «Вы знаете, чего не хватает вашей областной экономике? Ей не хватает иностранных кредитов». Мысль справедливая. У Жечкова уже в уме радостные картинки, как на заводы идут иностранные деньги и превращаются в русскую прибыль. «Идите, — говорит, — на заводы и дайте им кредиты» Иностранцы пришли на заводы и возвращаются обратно к Жечкову.

«Не можем, — говорят, — давать кредитов, потому что у ваших заводов нет бизнес-планов». Как так нет? Производственные мощности есть, станки есть, стены есть, а бизнес-планов нет? Нет — так будут. Губернатор Жечков собирает директоров и подписывает постановление: в течение двух месяцев каждый завод обязан разработать и представить бизнес-план. Ну директора посмеялись и отрядили на это дело каких-то «шестерок». Опять приходят консультанты к губернатору: «Непорядок, отче! Несерьезно директора относятся к бизнес-планам». Губернатор опять распоряжается: пусть, мол, второго декабря каждый завод представит на семинаре иностранцам бизнес-план, да представит его не кто-нибудь, а лично директор… Директора озадачились, побежали к своим «шестеркам» смотреть, что там хоть за бизнес-план такой…

Борщак улыбнулся.

— Наступает второе декабря. Собирают штук двадцать директоров. В партере губернатор и консультанты. Директоров одного за другим просят на сцену. Те подготовились, аж от зубов отскакивает — рассказывают и про маркетинг, и про сбытовую политику, и про черта рогатого. Советское воспитание — если человек умел цех к 7 ноября без крыши пустить, так что ему про франчайзинг не рассказать? Раз плюнуть… А четвертым выходит на сцену Сергей Синичкин, директор «Тарскнефтеоргсинтеза». И начинает откровенно плавать. Его спрашивают: «А какая у вас сбытовая политика?» А чего ему отвечать про сбытовую политику, если у него Сыч на комбинате сидит и тридцать процентов за «крышу» бартером забирает? Его спрашивают: «А вот почему вы фирме „Русский контракт“ продали на тридцать тыщ долларов солярки, а когда она вам не заплатила, другие сорок тысяч поставили?»

— А действительно, почему?