Саранча

— Понимаете, нам нужно найти останки этого существа, иначе скоро они будут хозяйничать на ваших болотах, — продолжала женщина, пристально глядя на Саблина. — И будут они заметно сильнее, так как это всего-навсего экспериментальная модель.

Он всё равно её не слышал, а баба настырная была, ей был нужен его ответ, пусть даже отрицательный:

— Вы слышите меня, господин Саблин?

— Товарищ… — поправил её Аким.

— Да-да, конечно, товарищ Саблин, — исправляется она и лезет своей мордашкой чуть ему не в лицо, заглядывает в глаза.

Аким молчит, какая же противная баба, он на неё даже глаз поднять не хочет, а она ждёт, зараза белобрысая. А чего она от него ждёт, старики уже казаков посылали туда. Ездили как на войну, в полной боевой выкладке. Ясное дело, ничего не нашли.

Разве трупы в болоте сыщешь? Любой труп рыбы, улитки и пиявки за два дня до костей обглодают. А если труп на земле лежит, так его стрекозы с оводами днём, а мошка ночью есть будут. А ещё раки на мертвечину ночью из воды вылезут, они тухлятину за много метров чуют. Если что от жабы осталось, так это кости. Да и они долго не пролежат.

Мужчины молчат, Аким тоже, а баба — нет, не унимается:

— Товарищ, Саблин. Нужно найти её останки, — она понимает, что это маловероятно, — ну хотя бы то, что могло сохраниться, то, что найдём. Надо съездить туда, понимаете?

— Бабе это моей скажите, — наконец говорит он ей, чтобы отстала.

Видно, такого оборота Панова и оба её спутника не ожидали. Мужчины приглянулись, а она отпрянула, вздохнула. Конечно, это смешно звучало, казак за бабью юбку прятался, но это подействовало. Может они отстанут. Так сначала подумал Аким. Но он не понимал ещё, с кем имеет дело. Панова посидела, подумала и произнесла:

— Я поговорю с вашей женой, — и добавила обидное, — попробую уговорить её, чтобы она разрешила вам сходить с нами.

Может, она и не хотела обидеть, но её слова задели Саблина. Что ж получается, что его баба будет ему, заслуженному казаку, добро на любое дело давать? А Панова смотрит, ждёт. Нет, она это специально сказала, знала, что заденет. Для этого и говорила.

— А без меня не доедете, что ли? — наконец спрашивает он. — Я вам на карте всё покажу.

— Мы и так на карте всё видели, — говорит Панова, — нам нужно всё точно посчитать. Нам нужно знать, где вы были, когда голова у вас заболела, в каком месте стрельба началась и сколько оттуда было до ближайшей суши. В каком месте у вас недомогание усилилось. Когда заболели глаза. Нужно всё измерить до метра.

— Хотите знать, на сколько метров она достаёт? — спросил Саблин.

— Да, хотим знать её диапазон. Хотим знать, как распространяются волны. Что это: направленный луч или как у антенны — окружность, — говорил штатский, кивая головой, словно соглашался сам с собой. — Кроме вас нам никто картину вашего боя не опишет, никакая карта.

— Жена мне житья не даст, если я соглашусь, — наконец нехотя произнёс Саблин. — Она была против, когда я в этот рейд собирался.

— Вы потеряли лодку, — говорит Панова да ещё так проникновенно говорит, словно всю жизнь за Акима переживает, — мы знаем, как для рыбака важна лодка. Мы вам купим новую, и мотор купим, самый лучший, какой захотите. И ещё вы получите пять рублей. А жене вашей скажем, что в экспедиции нас будут охранять очень хорошие солдаты.

Саблин усмехнулся. Что эта глупая женщина такое несет, его, болотного жителя, пластуна в его болоте будут охранять солдаты! Но спорить с ней не стал. Как ни крути, а лодка-то ему по-всякому нужна. И мотор нужен. Даже если по дешёвке брать, не новую и с не новым мотором, а двадцать целковых выложить придётся. Или за своей старой ехать, на то место, со дна её поднимать, а она вся в дырах, мотор разбит. Он задумался.

— Время, — сказал капитан-медик.

— Ваш врач нам полчаса на разговор выделил, — пояснила Панова.

Гости стали собираться. Мужчины, вроде, и без лишней любезности, но руку ему жали и пошли к двери, а женщина осталась.

Чуть наклонилась к нему, как будто боялась, что кто-то может услышать, и заговорила:

— Я читала ваше дело, вам дважды собирались присвоить звание, первый раз отложили, второй раз отложили, после этого случая опять отложат. Мне кажется, это несправедливо. Я поговорю с вашим руководством, вы заслуживаете повышения.

Он посмотрел на неё удивлённо: вот дура баба, кто ж тебя слушать будет из полкового начальства? Неужто ты и вправду думаешь, что есаул или, тем более, полковник слушать тебя станут.

— Только вы отвезите меня на то место, где всё случилось, — продолжала она и, не дожидаясь его ответа, опять прикоснулась к его руке, повернулась и пошла к двери.

Высокая. Подтянутая. В своих этих сапогах, кофте в обтяжку, юбка узкая, одно слово — городская. Мужики ему не понравились, один шибко умный, один слишком твёрдый, а вот женщина… странная она.

Тут его пробило. Она сказала, что читала его дело. Как так, кто ж ей позволил, к таким делам допущены офицеры не меньше есаула рангом. Кто ж она такая, что ей дозволили его дело читать.