Сапиенс , как вирус

"Неплохо поработал Вирусапиенс, — решил Емельян, — все, что можно, переделал. Однако не будет же оболочка до бесконечности работать без управляющего разума. Нужно что-то решать. Или оставаться в этом мальчишке, или…"

— Что делать будешь? — спросил Игорь, словно услышав мысли Емельяна.

— А это тело? — разозлился тот, осматривая юную оболочку. — По-твоему, пусть умирает?

Игорь закашлялся, испуганно отстранился. Подхватывая рясу, перекрестился.

Емельян, сообразив, что неправильно понял монаха, постарался изобразить виноватую улыбку.

— А ты о чём?

— Я говорю, что дальше делать будешь? — повторился Игорь.

— Не знаю, — Емельян задумчиво потеребил мочку уха. — Пойду я.

— С богом, — услышал он, выходя из зала, и обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на пусть и не родное, но привычное тело.

Пока выходил, наткнулся на пороге храма с кучкой недовольных мужиков, но обратил внимания на них никакого внимания. Только крикливый седобородом старичок на секунду привлек его взгляд.

— Это все ученые! Они виноваты, — услышал он слова, сквозь пелену задумчивости, дошедшие до его сознания, и прошел мимо.

"Куда же деть это тело?" — спрашивал он себя, вышагивая по мрачной улице. Шел и шел.

Сзади завыла сирена и мимо пролетела карета скорой помощи. И только тогда Емельян огляделся. Он стоял недалеко от невысокой ограды, опоясывающей громадное новое здание.

"Научно-исследовательский институт детской онкологии и гематологии " — гласила надпись на указателе, висевшем на ближайшем столбе.

"Хватит голову ломать! — обругал он себя и, повернув на асфальтированную дорожку, ведущую к зданию, быстро зашел внутрь.

Едва переступив порог большого учреждения, Емельян сжался от боли. Взглянув на бесконечные коридоры, с множеством дверей, заметил снующих людей в стерильных халатах, бездонные детские глаза над белыми масками, ощутил страх и боль, услышал тихий плач.

Он ощущал горе. Оно было всюду, выползало из-за каждой двери, смешиваясь, двигалось по коридору широким потоком, накрывая с головой, и врачей и пациентов, мешая трезво мыслить, сжимая грудь. Емеля, не замечая протестующих жестов женщины в белом, выскочившей из-за стойки, двинулся в самую гущу темнеющего потока.

— Мама, мама, я умру? — услышал он слабый голос и, заглянув в кабинет, уперся взглядом в блестящую, как биллиардный шар, голову. Мальчишка обнимал склоненную над ним женщину, а глаза его, казалось, заглядывали в самую глубину души Емельяна.

— Нет, сынок. Ты только уснешь. А когда проснешься, — женщина, с трудом сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, прятала воспаленные мокрые глаза, — Бог даст тебе здоровое тело.

Затухающий взгляд парнишки, еще раз коснулся Емельяна, и маленькое тело безвольно повисло в объятьях вздрогнувшей матери.

— Нет! — заревел в голове женский крик, и Емеля вспыхнул, сворачивая воздух вокруг себя в искрящийся кокон, шагнул вперед.

Перед глазами мелькнул черный силуэт, церковные стены, компьютерный зал, послышался удивленный голос Игоря.

— Опять ты!

— Что это? — взвизгнула женщина, отброшенная от сына, сквозь пелену слез всматриваясь в комок тел, копошившихся на кровати.

— Не трогайте моего сына! — завизжала она, замечая появившегося прямо из воздуха мальчишку и бородатого мужика.

Чувствуя уходящую из тела силу, Емельян прижался к лысой головке умирающего мальчугана и прыгнул навстречу затихающему крику.

Он умирал, в страхе и страданиях.

— Мама! — пронеслось в сознании, и тело скрутила невыносимая боль.

Затем и она пропала. Остался лишь горький осадок.

Емельян открыл глаза и, ощутив себя здоровым и непривычно большим, услышал, как рядом кто-то шумно вздохнул.

— Мама, мама! Я проснулся… — прошептал белокурый паренек и, улыбаясь, посмотрел вначале на бездыханное тело в зеленоватой маске респираторе, а затем на исчезающий силуэт человека со светлой бородой.

— И я видел Бога.

* * *

Странное это дело — ехать по бескрайней пустыне, разбрызгивая воду из-под колес. Ледяные лужи в раскаленных барханах. Ха!

Однако, чего только не бывает в жизни.

Дмитрий открыл глаза и осмотрелся. Храм исчез. И не только он, но и дома.

"Мерседес", медленно пробирался сквозь желтую горячую пургу.

Ванькин, сжимающий руль, громко выругался. Песчаные кучи доходили до самой крыши автомобиля, но, казалось, не препятствовали движению ревущего четырехколесного зверя.

Машина двигалась медленно и равномерно.

Ни смотря на открытые окна и видимую жару, в салоне было сыро и прохладно.

Потемкин высунулся из машины, когда та нырнула в очередную песчаную насыпь, и зажмурился, защищая глаза от вездесущего и всепроникающего песка.

В лицо плеснуло грязной ледяной водой.

— Мираж! — заорал Ванькин.

Он коротко махнул рукой в сторону громадных барханов. Затем вновь обхватил руль руками. Прижался к баранке, словно боясь, что та попытается ускользнуть, устремил взгляд в одну точку, где-то далеко впереди.

— Скоро будем на месте, — Илья торопливо хлопнул ресницам.

Атлет, судя по всему, различал настоящую дорогу, точно также как Потёмкин видел «ненастоящую» песочную круговерть.