Сапфо

Дело здесь, насколько можно судить, вот в чем. Великие имена прошлого имеют свойство как бы «притягивать» к себе друг друга. И в чисто психологическом плане это вполне понятно. С одной стороны, биография едва ли не каждого выдающегося деятеля истории и культуры со временем «обрастает» легендарными и даже анекдотическими подробностями (особенно если достоверных фактов о жизни той или иной личности известно мало). С другой стороны, по прошествии веков автоматически начинает казаться, что раз все эти люди жили «в старину», — то, стало быть, они знали друга и, наверное, поддерживали между собой какие-то отношения: дружеские, враждебные, любовные… Тому, что «старина» — понятие растяжимое, уже как-то не придается особого значения: ну подумаешь, полувеком раньше, полувеком позже!

Примеров такого подхода можно перечислить сколько угодно, в том числе и из интересующей нас архаической эпохи истории Эллады. Так, упорно заявляли, будто бы однажды лично сошлись на поэтическое состязание Гомер и Гесиод, причем Гесиод даже одержал победу над «отцом поэтов». Или возьмем традицию о Семи мудрецах: согласно соответствующим рассказам, умнейшие люди греческого мира, жившие в первой половине VI века до н. э. (Фалес, Солон, Периандр, Клеобул, Хилон, Биант, Питтак), создали некое подобие клуба: постоянно общались, переписывались, спорили… И это, конечно, тоже фикция: мудрецы обитали в разных городах, подчас далеко друг от друга, и единственным, что их объединяло, было более или менее одинаковое время деятельности.

Вот так получилось и в данном случае. Порой такого рода мифы, очевидно, творились и сознательно, — например, в шутливых целях. Выше уже упоминалось (со ссылкой на того же Афинея), что комедиограф Дифил сочинил пьесу «Сапфо» и в ней вывел влюбленными в лесбосскую поэтессу лириков Архилоха и Гиппонакта. И это тоже невозможно: Гиппонакт жил позже Сапфо, а Архилох, напротив, раньше. Дифил, скорее всего, это прекрасно понимал и просто прибегнул к так называемой поэтической вольности, вполне уместной в жанре комедии.

Но вернемся к основной нити изложения. Как видим, для Анакреонта любовное увлечение девушкой с Лесбоса — это не вполне серьезная игра, не более того. «Позабавиться» — так и говорит поэт. Здесь, кстати, уместно сказать о разных оттенках любви у древних греков и о различных терминах, которыми они обозначались. Да, эллины имели именно целый ряд слов для выражения этого чувства (точнее, гаммы чувств) — и нам, например, это даже трудно осознать, поскольку в русском языке вся гамма передается одним-единственным словом: «любовь» (плюс несколькими однокоренными, например «влюбленность»).

Из греческих же терминов, конечно, самым известным является эрос. Какова роль этого понятия в древнегреческой цивилизации? Уже самые ранние поэты уделяли ему в своих произведениях большое место, но прежде всего не как индивидуальной любви, а как одному из главных принципов мироздания. Например, у Гесиода в поэме о происхождении мира и богов читаем:

Прежде всего во вселенной Хаос зародился, а следом
Широкогрудая Гея, всеобщий приют безопасный,
Сумрачный Тартар, в земных залегающий недрах глубоких,
И, между вечными всеми богами прекраснейший — Эрос
Сладкоистомный — у всех он богов и людей земнородных
Душу в груди покоряет и всех рассужденья лишает.

(Гесиод. Теогония. 116 слл.)

Кстати, как правильнее — «Эрос» или «Эрот», как мы встречали выше, в переводе из Анакреонта? Оказывается, верны оба варианта. И вообще это не два разных греческих существительных, а одно, начальная форма которого — эрос, а корень — эрот-. В древнегреческом языке бывает, что корень слова проявляется в начальной форме в несколько измененном виде. Вот параллельный и очень схожий пример: «свет» по-гречески будет фос, а корень слова — фот-. В результате в словах, заимствованных из греческого в современные языки, в том числе и в русский, может встретиться как элемент «фос-», так и элемент «фот-». Например, фосфор («светоносный»), но фотография («светопись»).

Наверное, сразу нужно оговорить во избежание возможных недоразумений: у античных эллинов, разумеется, еще не было фотографии. Равно как не было у них и телефонов, микроскопов и других подобного рода устройств. Почему же эти входящие в современную интернациональную лексику слова — греческого происхождения? А это действительно так: если переводить дословно, телефон — «далекий голос», микроскоп — «мелкое зрение» и т. д.