Сапфировый перстень

Тем более что и монеты стали подходить к концу. Только что, когда они взяли, хвала Белу, тот клад у пьяницы Ахунда, денег была тьма, а вот уже приходится считать каждую монету. Конечно, любая шайка сочла бы за честь иметь в своих рядах такого бойца, и разбойники наперебой зазывали киммерийца к себе, но, помня случай со Слоном, Конан не спешил ни к кому присоединяться. Слишком ненадежным и вероломным казался ему шадизарский воровской мир. Выпить-закусить — это пожалуйста, но на дело с ними идти Конану не хотелось: невозможно заниматься чем-то серьезным и одновременно опасаться за свою голову. Не могут же боги всегда помнить о нем, тут и свое соображение иногда нужно иметь.

Варвар, вообще-то, не просто от нечего делать проводил время с шадизарскими грабителями и прочей швалью. Так, между прочим, стараясь не привлекать к этому внимания, он заводил разговоры о Сапфире, о вендийском купце, но никто ничего не слышал об интересующих его вещах. Иногда он чувствовал, что его собеседник, может, и знает что-то, но вокруг этого синего камня как будто существовал заговор молчания, и Конан уже начал терять надежду отыскать вожделенный перстень.

Как-то, когда киммериец, попивая холодное вино, лениво перекидывался в кости с одним из вышибал Абулетеса, к нему подошел сам хозяин.

— Конан, надо бы поговорить, если ты не против, — обратился он к варвару почти шепотом.

— Нергал с тобой, можешь на свой проигрыш купить новые кости — видишь, как тебе не везет с этими. — Киммериец пододвинул верзиле кучку мелочи, которую выиграл перед этим, и, поднявшись со скамьи, пошел за Абулетесом. Хозяин провел его во внутренний дворик, где за накрытым столом сидел лысый дородный замориец в богатой одежде. «Не иначе, — решил про себя Конан, — управляющий в каком-то знатном доме».

— Приветствую тебя, киммериец, — поднялся тот из-за стола, завидев входящих. — Абулетес, оставь нас, — приказал он властным голосом.

Судя по тону, незнакомец привык, что все его желания исполняются без промедления. Когда дверь за Абулетесом закрылась, человек, которого Конан счел управляющим, протянул варвару чашу с вином:

— О тебе так много говорят в городе, что мой хозяин хотел бы с тобой познакомиться. Не так много осталось у нас воинов, сравнимых с тобой доблестью, юный варвар.

Конан осушил чашу, но отвечать не спешил, поглядывая на собеседника и ожидая продолжения его речей. Оно последовало, и нельзя сказать, что не пришлось варвару по вкусу:

— Поскольку мой хозяин очень большой человек, он не может появиться здесь. Он зовет тебя к себе в гости.

Несмотря на то что приглашение в незнакомый дом, да еще к «большому человеку», могло таить за собой определенную опасность, Конан почти не раздумывал. Состояние безделья, в котором варвар пребывал несколько последних седмиц, успело ему достаточно надоесть, так что легкое разнообразие пришлось бы весьма кстати. Решение было принято, но виду киммериец не показал — жизнь дала ему порядочное число уроков, и один из них гласил: не спеши, когда спешишь — приходишь не туда и не вовремя.

— Это будет не просто праздная беседа, — видя, что киммериец молчит, продолжал лысый, — хозяин хочет поручить тебе важное и очень ответственное дело. Если выполнишь, тебя щедро наградят.

— А если не выполню? — резко спросил Конан.

— Я не могу пока тебе больше ничего сказать, — пожал плечами собеседник, — но если не боишься, то направимся во дворец, там все и узнаешь.

— Кром, еще никто не оставался живым, назвав меня трусом! — Глаза варвара сверкнули холодным синим пламенем. — Мне плевать на тебя и твоего хозяина — это я нужен ему, а не наоборот!

— Извини меня, доблестный киммериец, — видят боги, я не хотел обидеть столь храброго воина, — склонил голову управляющий. — Но все-таки прошу тебя подумать над этим предложением.

— Клянусь бородой Крома, — несколько успокоившись, ответил варвар, — почему бы и не попробовать!

Удовлетворенный его ответом, собеседник поднялся и хлопнул в ладоши. В углу каменной ограды открылась дверь, и во двор вошли человек десять вооруженных заморийцев.

«И где они подобрали таких?» — удивился про себя Конан. Вошедшие все были высокими, крепкими на вид, а местные не отличались такой статью: были они чаще всего худые и низкорослые.

Четверо слуг внесли паланкин, киммериец с управляющим разместились в нем, занавески были задернуты, и экипаж, плавно покачиваясь, понес Конана — он в этом почти не сомневался — к новым приключениям. Путь был довольно долгим, несколько раз Конан чувствовал, что они поднимаются и спускаются вниз, но сквозь темные занавеси пробивался только неяркий свет, и куда его несли, определить было невозможно. Наконец паланкин опустился на землю, и спутник жестом предложил киммерийцу выйти.