Сапфировая книга

— Сначала завтрак! Ресницы можно накрасить и позже.

— Завтрак — самая важная трапеза каждого дня, — добавила тетя Гленда.

— Ерунда! — сказала бабушка Мэдди. Она сидела в халате в кресле возле камина, подтянув коленки, как маленькая девочка. — Завтрак можно и пропустить — при этом экономишь кучу калорий, которые вечером можно инвестировать в бокал вина. Или в два бокала. Или в три.

— Похоже, любовь к алкогольным напиткам — это семейное, — сказал Ксемериус.

— Да-да, что сразу можно увидеть по ее фигуре, — шепотом сказала тетя Гленда.

— Я, может быть, несколько полновата, но ни в коем случае не глуха, — сказала бабушка Мэдди.

— Тебе лучше было бы остаться в кровати, — сказала леди Ариста. — Завтрак не проходит так напряженно, когда ты долго спишь.

— К сожалению, это зависело не от меня, — сказала бабушка Мэдди.

— У нее сегодня ночью снова было видение, — объяснила мне Каролина.

— Вот именно, — сказала бабушка Мэдди. — Это было ужасно. Так печально. Я страшно расстроилась. Там было прекрасное сердце из граненого рубина, оно сверкало на солнце… Оно лежало высоко-высоко на выступе скалы.

Я не была уверена, что хочу слышать, что было дальше.

Мама улыбнулась мне:

— Съешь что-нибудь, дорогая. Хотя бы фрукты. И не слушай, что она говорит.

— И тут пришел Лев… — Бабушка Мэдди вздохнула. — С шикарной золотой гривой…

— Уг-у-у-у, — выдал Ксемериус. — И могу поспорить — с сверкающими зелеными глазами.

— У тебя на лице следы фломастера, — сказала я Нику.

— Тс-с-с, — ответил он. — Становится интересно.

— И когда Лев увидел лежащее сердце, он сильно ударил его лапой, и сердце упало в пропасть, глубоко-глубоко, — сказала бабушка Мэдди и драматически прижала руки к груди. — При ударе оно разбилось на сотни маленьких кусочков, и когда я посмотрела пристальнее, я увидела, что это были капли крови…

Я сглотнула. Внезапно меня затошнило.

— Упс! — сказал Ксемериус.

— А дальше? — спросила Шарлотта.

— Ничего дальше, — ответила бабушка Мэдди. — Это всё. Достаточно для ужаса.

— О, — сказал Ник разочарованно. — Так хорошо начиналось.

Бабушка Мэдди сердито сверкнула на него глазами.

— Я не пишу сценарии, мой мальчик!

— И слава богу, — пробормотала тетя Гленда. Потом она повернулась ко мне, открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут же его снова закрыла.

Вместо этого заговорила Шарлотта:

— Гидеон рассказывал, что ты неплохо справилась с суаре. Я должна признать, что почувствовала облегчение по этому поводу. Я думаю, все почувствовали облегчение.

Я игнорировала ее и вместо этого укоризненно смотрела на люстру.

— Я хотел вчера тебе рассказать, что эта выскочка встречалась с Гидеоном за ужином. Но… как бы это получше сказать? Ты была… несколько… не расположена, — сказал Ксемериус.

Я фыркнула.

— А что я могу сделать, если твой драгоценный камушек приглашает ее остаться на ужин? — Ксемериус оттолкнулся от люстры и полетел над столом к пустому месту, где обычно сидит бабушка Мэдди. Там он уселся, аккуратно сложив свой хвост ящерицы вокруг лап. — Я хочу сказать, на его месте я бы тоже так поступил. Во-первых, она целый день была нянькой для его брата, а потом еще навела порядок в его квартире и погладила ему рубашки.

— Что?!

— Я ж говорю — что я могу сделать? Во всяком случае, он был так благодарен, что тут же решил продемонстрировать, как быстро умеет готовить спагетти для трех персон… Нужно сказать, у него было отличное настроение! Можно было подумать, что он что-то принял. А сейчас захлопни рот, а то все смотрят на тебя.

Действительно, все смотрели на меня.

— Я пошла красить второй глаз, — сказала я.

— И можешь наложить немного румян, — сказала Шарлотта. — Просто совет.

— Я ее ненавижу! — сказала я. — Я ее ненавижу. Я ее ненавижу!

— Ой-ой-ой! Только потому, что она погладила его дурацкие рубашки? — Лесли смотрела на меня, качая головой. — Это действительно… глупо.

— Он для нее готовил ужин, — убивалась я. — Она целый день была в его квартире.

— Хорошо. Но тебя в церкви он обнимал и целовал, — сказала Лесли и вздохнула.

— Нет!

— Но он хотел.

— Он Шарлотту тоже целовал!

— Но только на прощание, в щечку, — рыкнул Ксемериус прямо мне в ухо. — Если я еще раз должен буду это повторить, я лопну. Я ухожу. Эти девичьи страдания меня когда-нибудь убьют.

Ударив пару раз крыльями, он взлетел на школьную крышу и удобно уселся там.

— Я не хочу больше слышать ни слова на этот счет, — сказала Лесли. — Намного важнее, чтобы ты сейчас вспомнила всё, о чем вчера говорилось. И я имею в виду важные вещи, ты понимаешь — те, в которых речь идет о жизни и смерти!

— Я все, что знаю, рассказала, — заверила я ее и потерла лоб. Благодаря трем таблеткам аспирина голова больше не болела, но виски еще давило.

— Хм-м-м. — Лесли склонилась над своими записями. — Почему ты не спросила у Гидеона, при каких обстоятельствах одиннадцать лет назад он уже встречался с лордом Аластером и о каком фехтовальном бое шла речь?

— Я не спросила его о много-много большем, поверь мне!

Лесли опять вздохнула.