Сапфировая книга

Я вынуждена была признать, что Ник обладал огромным актерским талантом.

Каролина, расшалившись, танцуя менуэт (скорее это был канкан), задирала ноги так высоко, что в конце концов одна из ее туфель оказалась в миске с баварским кремом,[21] который сегодня подали как десерт.

Это событие немного остановило наши шалости, пока мистер Бернхард не вынул туфлю из миски и не положил ее на тарелку Каролины, произнеся абсолютно серьезным тоном:

— Я рад, что сегодня после ужина осталось так много крема. Шарлотта и обе леди наверняка захотят перекусить, когда вернутся домой.

Моя двоюродная бабушка смотрела на него сияющими глазами.

— Вы всегда так заботливы, мой дорогой.

— Это моя обязанность — заботится о том, чтобы всем в этом доме было хорошо, — сказал мистер Бернхард. — Я обещал это вашему брату перед его смертью.

Я задумчиво смотрела на обоих.

— Я как раз хотела спросить вас, мистер Бернхард, не рассказывал ли вам дедушка что-нибудь о зеленом всаднике? Или тебе, тетя Мэдди?

Бабушка Мэдди покачала головой.

— Зеленый всадник? Что это значит?

— Не знаю, — ответила я. — Я только знаю, что мне нужно его найти.

— Если мне нужно что-то найти, я всегда иду в библиотеку вашего дедушки, — сказал мистер Бернхард и его карие совиные глаза блеснули за очками. — Я всегда там нахожу то, что мне нужно. Если вам нужна помощь, то я хорошо ориентируюсь в библиотеке, потому что это мне приходится стирать пыль с книг.

— Замечательная идея, мой дорогой, — сказала тетя Мэдди.

— Всегда к вашим услугам, мадам.

Мистер Бернхард подбросил в камин еще дров и пожелал нам спокойной ночи. Ксемериус отправился за ним.

— Я обязательно должен выяснить, снимает ли он очки, когда идет спать, — сказал он. — Я тебе расскажу, если он украдкой сбежит, чтобы сыграть на бас-гитаре в какой-нибудь «хэви-метал»-группе.

Вообще-то мои брат и сестра среди недели должны были вовремя идти спать, но сегодня мама сделала исключение. Наевшись и нахохотавшись вволю, мы устроились перед камином. Каролина забралась к маме на руки, Ник прислонился ко мне, а бабушка Мэдди уселась в кресло леди Аристы, сдунула светлую прядь со лба и с удовольствием наблюдала за нами.

— Тетя Мэдди, расскажи что-нибудь о прежних временах, — попросила Каролина. — Когда ты была маленькой девочкой и должна была ехать в гости к своей кошмарной кузине Хэйзел в деревню.

— Но вы уже так часто слышали эту историю, — сказала бабушка Мэдди и поставила обутые в розовые тапочки ноги на скамейку.

Но долго ее упрашивать не пришлось. Все ее истории о кошмарной кузине начинались одинаково: «Хэйзел была самой чванливой особой, которую только можно себе представить», а мы отвечали хором: «Точно, как Шарлотта!». Бабушка Мэдди покачала головой и сказала:

— Нет, Хэйзел была намного-намного хуже. Она поднимала кошек за хвост и крутила их над головой.

Пока я, опершись подбородком на голову Ника, слушала историю, во время которой тетя Мэдди, тогда десятилетняя девочка, мстила за всех замученных кошек Глосестершира и устроила так, что кузина Хэйзел приняла ванну в выгребной яме, мысли мои кружились вокруг Гидеона. Где он сейчас? Что он делает? Кто с ним? Думает ли он в этот момент обо мне — тоже с этим странным теплым ощущением в районе желудка? Наверное нет.

Я с трудом удержалась от глубокого вздоха, вспомнив наше прощание у ателье мадам Россини. Гидеон даже не посмотрел на меня, хотя еще пару минут назад мы целовались. Опять. А я только вчера вечером поклялась Лесли по телефону, что это никогда не повторится: «Пока мы не выясним однозначно, что между нами происходит!»

Кстати, Лесли только засмеялась в ответ.

— Ой, перестань! Кого ты хочешь обхитрить? Совершенно ясно, что между вами происходит: ты безумно влюблена в парня!

Но как я могла быть влюблена в парня, с которым я всего пару дней знакома? Парня, который большей частью невозможно себя ведет по отношению ко мне? Правда, в моменты, когда он этого не делает, он просто… он такой… такой невероятно…

— А вот и я! — каркнул Ксемериус и с шиком приземлился на стол возле подсвечника.

Каролина, сидящая на коленях у мамы, вздрогнула и уставилась в его направлении.

— Что, Каролина? — спросила я тихонько.

— Да нет, ничего, — сказала она. — Мне показалось, я увидела какую-то тень.

— Правда? — Я ошарашенно посмотрела на Ксемериуса.

Он только пожал плечами и ухмыльнулся.

— Скоро полнолуние. Чувствительные люди могут иногда нас видеть, но только уголком глаза. Когда они пытаются приглядеться, нас уже нет… — Он снова повис на люстре. — Старая леди с кудряшками видит и слышит тоже намного больше, чем вам рассказывает. Когда я для пробы положил ей на плечо лапу, она схватилась за это место… Но в твоей семье меня это не удивляет.

Я с любовью посмотрела на Каролину. Такой чувствительный ребенок — не хотелось бы, чтобы она унаследовала от бабушки Мэдди дар видений.

— Сейчас будет мое любимое место, — сказала Каролина с горящими глазами, и тетя Мэдди с удовольствием рассказала, как садистка Хэйзел в нарядном воскресном платье стояла по шею в выгребной яме и громко орала: «Я тебе отомщу, Мэделин, я тебе отомщу!»