Сапаров Александр Юрьевич

Мы сидели за ужином, когда кого-то принесла нечистая, как сказала моя бывшая кормилица. Оказалось, что это боярин, живуший не очень далеко от нас. Мы с ним встречались в церкви, но знакомы не были.

Он с порога, не дожидаясь всех процедур, требующихся для приема такого гостя, согнулся в глубоком поклоне.

-Сергий Аникитович, помоги ты Христа ради, не к кому уже больше мне обращаться.

-Да встать ты Роман Александрович, толком расскажи.

Так срок подошел моей рожать, а знаю я, что ни одна ее сестра родов не пережила, повитуха говорит кость у нее узкая, ребенок не пройдет. Может ты хоть что-то сделать сможешь?

-Так ты же знаешь Роман Александрович, я по женским делам не врачую, невместно это, пусть повитухи занимаются.

-Да мне уже все одно, хоть ты, хоть кто другой, так и так помрет.

И он посмотрел на меня плачушими глазами.

-Хорошо, Роман Александрович, возьмусь я за это дело, но если не получится у меня, не взыщи. И ведь придется мне смотреть ей все места срамные, ты как, сможешь дозволить такое.

-Делай все, только спаси.

Жена у него была в возке. Мои помощники живо перенесли ее в операционную.

Я остался в операционной с двумя помощницами , которые быстро помогли раздеться пугливо смотревшей на меня молодой худенькой с огромным животом женщине. Она сидела на операционном столе, пытаясь руками прикрыть сразу все.

Мы уложили ее на стол, накрыли простыней. Я спросил:

-Как звать то тебя боярыня?

В ответ она непослушными губами прошептала:

- Евдокия.

-Евдокия как часто хватает живот?

-Да вот пока сюда ехали два раза было.

Я откинул простыню и обработав руки спиртом, попробовал посмотрел хотя бы приблизительно диагональную конъюгату. Пока я проводил влагалищное исследования пациентка открыв рот смотрела на меня. Точно, также как, и мои помощницы. Да даже без линейки было видно, что тринадцати сантиметров тут нет, нет, скорее всего и десяти.

Ну что же третье в моей профессиональной жизни кесарево сечение ждет меня. Я опустил простыню и велел позвать Антона, сегодня я не мог доверить помощницам давать наркоз, а Антон у меня уже сам. мог научить кого угодно. Но сегодня наркоз давался, не только самой роженице эфиром будет дышать еще и малыш. Моя задача, сделать все очень быстро.

Через пятнадцать минут больная спала. Полукруглый разрез скальпелем и перевязка сосудов, мои девочки молодцы, вовремя подают все , что нужно. Открываем полость малого таза ,где видна напряженная мышечная стенка огромной матки- разрез и на нас выливаются литры околоплодной жидкости. Сейчас быстро, вынимаю младенца, перевязка пуповины , шлепок по попке тихо захныкавшего малыша- мальчика, передаю его девушке и та ловко заворачивает его в холстину. У меня же все еще впереди, удаление последа, ревизия, массаж матки, ушивание разреза кетгутом, перевязка кетгутом обеих труб, все равно никто об этом не узнает, И, наконец, ушивание брюшины мышц и кожи. Уже когда я зашивал кожу, скомандовал закончить наркоз.

Ребенок тихо хныкал в холстине. Неожиданно двери распахнулись, и в операционную ворвался боярин:

-Не могу больше ждать, силушки нет, вроде младенца писк слышал?

-Точно Роман Александрович вон и дите твое у девицы лежит, а жена спит еще , но вскоре уже проснуться должна. Тут , как по заказу зашевелилась и родильница. Мы все вышли из операционной, чтобы не мешать одевать родильницу.

Я видел, что боярину больше всего хочется схватить своего сына в руки, но он себя сдерживал.

-Роман Александрович, матери с дитем придется два дня у нас побыть, иначе ни за что не ручаюсь. Приезжать можешь хоть каждый день.

-Ты Сергий Аникитович сам не знаешь, что сделал, ты мне надежду в жизни дал. Ведь почти без нее жил, когда у Евдокии последняя сестра вместе с младенцем в родах умерла.

Мы прошли с боярином наверх, где еще не был убран ужин, и выпили за здоровье его жены и новорожденного, после чего он отбыл домой , пообещав завтра с утра уже быть здесь.

Поутру действительно боярин был уже у нас, удостоверившись, что его жена и сын в порядке он поднялся ко мне, и сказав:

-Чем могу тем и благодарю,- положил на стол приличный мешок серебра. На этот раз он долго не задержался, и, пообещав завтра забрать жену с ребенком отбыл к себе. Но вот в усадьбе об этой операции только и говорили. И вновь ко мне появился отец Варфоломей.

- Так, как же Сергий Аникитович быть с заповедью божьей, что в муках будете рожать детей своих? а тут у тебя легла, заснула и на тебе младенец!.

-Отец Варфоломей, она бы родить то все равно бы не смогла, кость у нее узкая, умерли бы она и ребенок. Так, что я может, просто волю господню исполнял, чтобы этот ребенок на свет появился.

Отец Варфоломей задумчиво сказал:

-Слыхивал я о таких делах и ранее, что младенца из умирающей матери доставали. Но вот чтобы и мать и ребенок живы остались в первый раз в жизни слышу.

Отец Варфоломей, ты же знаешь, все, что не делаю, на все благословения прошу у иконы защитницы нашей пресвятой Богородицы.

-Да знаю, что человек ты богобоязненный, все требования церкви нашей примерно выполняешь. Вот только дела твои все удивительней, и нашего внимания требуют.