Сапаров Александр Юрьевич

Через полчаса княгиня проснулась и первым делом хотела привычно потрогать свою любимую бородавку, а там ничего не было. Она посмотрела на меня и заплакала. Бабки кинулись ее поднимать утешать, но она властным жестом отодвинула их в сторону, и слегка морщась от боли в прооперированной щеке, сказала:

Боярин Щепетнов , Сергий Аникитович, спасибо рукам твоим золотым, Век за тебя буду бога молить. Эй, Дунька неси быстро кошель сюда!

Одна из бабок вытащила из-за пазухи кошель и с поклоном передала мне. По его тяжести я сразу понял, что это было золото. Но тут взгляд Хованской упал на фиброму, лежащую на тарелке.

-Ох, Боже милостивый, это я с такой страстью ходила?

Сергий Аникитович, что с этим делать то надо?

-А эту штуку мы сейчас огню предадим, чтобы никогда такого вновь не было, и молитву совместно господу вознесем.

Завтра же Анфиса Петровна, я к вам сам приеду, и посмотрю, как рана твоя заживает. Если все хорошо, то и не надо больше ничего делать.

На вторую половину дня у меня был еще одно посещение. Вчера ко мне приехала мать одной из девиц, которую скоро собрались выдать замуж, она долго разговаривала со мной все, боялась выдать тайну и под конец попросила все же целовать крест, что тайну не раскрою. А вся тайна заключалась в том, что у девочки была маленькая рудиментарная грудь, слева. Хорошо, что я смог сохранить на лице серьезное выражение. Ну, кого в наше время испугало бы такое. Видел женщин и с четырьмя маленькими дополнительными грудками ну и что. А здесь все было серьезно.

Мне было сказано - создал наш господь человека себе по своем образу и подобию, а Еву из ребра его, и должно быть у женщины две груди, не больше и не меньше, не кошка и не собака же.

В семье вся женская половина была в тревоге, как к этому отнесется муж, не удастся ведь все время от него маскировать такое дело.

И вот в операционную ввели трясущуюся от страху девочку. Временно всех моих помощников из комнаты удалили, и только когда операционное поле было прикрыто холстом, в комнату вошел Антон для дачи наркоза. Когда же девушка заснула, в комнате остался только я и ее мать. Сняв холст, я обнаружил под очень даже симпатичной грудью, махонькую грудку приметно три-четыре сантиметра, с розовым сосочком. Отработанными многолетним опытом движениями я удалил ее за пару минут, и тремя шовчиками ушил небольшую ранку. Теперь ни один придирчивый взгляд не поймет, что же там была за штука.

-Ну вот,- сказал я матери, - теперь можно и замуж выходить. Боярыня упала мне в ноги и тихо заголосила, что спас я ее девочку любимую, от позора неминучего.

Я же поднял боярыню с колен и думал, что после этих двух посетительниц в дальнейшей рекламе я не нуждаюсь. И теперь настало самое время идти с челобитной к царю, с просьбой открыть лечебницу.

Я сидел у дьяка уже полдня мы вдвоем все путались в терминах и словах, челобитная никак не шла, я не мог объяснить, ему, что я хочу сделать, он меня просто не понимал, Неожиданно в комнату вбежал старший дьяк и обратился ко мне:

Сергий Аникитович , требует вас Иоанн Васильевич под свои очи и гневен он, что не можем разыскать вас, так, когда говорить с ним будете, замолвите слово, за нас сирых и убогих, что искали вас со всех сил наших.

Я ,встревоженный, неожиданным вызовом шел в тронный зал, одет я был, не так как требовалось. Еще вчера царь был в походе, его ждали только завтра, а он уже здесь и меня требует. Когда я в обычном боярском прикиде, появился в зале вокруг меня сразу поползли негодующие шепотки .

Я подошел к трону опустился на колени и произнес:

- прости великий царь наряд мой непотребный, когда узнал твоем приказе, здесь в Кремле был, не посмел домой для переодевания уехать твой приказ выполнить спешил.

-Щепотнев, почему ты мне не сказал, что парсуны пишешь? Встань и ответствуй.

Иоанн Васильевич две всего парсуны я и нарисовал , а потом только иконы писал.

-Так вот Щепотнев, видел я тут, парсуну воеводы Торжецкого, у меня в Кремле таких парсун нет. Ты, как считаешь - это хорошо, что у воеводы царского парсуна лучше, чем у царя?

-Великий государь прикажи и напишу я того, кого ты пожелаешь, все умения приложу.

-Тогда слушай, две недели у меня между битвами есть. За эти две недели напишешь мою парсуну и смотри, чтобы не хуже чем у воеводы была. Чтобы видели меня на парсуне какой я есть, и не придумывали ничего от себя. Сам знаешь, понравится, мне награжу по-царски. Не понравится, не бойся, голову рубить не буду, но милости моей не жди.

Говори теперь, что нужно тебе для парсуны.

-Нужно мне государь, чтобы подготовили хорошую основу для парсуны, один я просто не успею, краски мне нужны хорошие, и потом прости государь, но привык я, когда рисую, сидит собака моя гончая у меня у колена, вот истинный крест не так начинаю, что делать, рычать начинает.

По залу пронесся смешок, охотниками были все, и не видели в этом ничего особенного.

Сам царь улыбнулся:

-Дозволяю и собаку, но чтобы ее перед этим святой водой обрызгали и молитву над ней прочитали.