Сансара. Оборот третий. Яйца Нимиры

– Творец?! – Яйцо расхохоталось. – Ты что, как маленький ребёнок, веришь в Творцов? Может быть, ещё веришь в то, что яйца после смерти превращаются в птиц?

– Чё сразу ребёнок-то? – обиделся я. – Я сам видел, как яйца после смерти превращаются, на BBC. А Творца – так и вовсе своими глазами видел. Правда, только одного и бестолкового, но…

– Заткнись, – снова нахамило яйцо. – Я контролирую все поставки алкоголя в этом регионе. Вся экономика этого посёлка держится на мне. Если я всего лишь захочу – больше половины яиц окажутся на улице, без средств к существованию. Это – мой посёлок!

– Ну, забирай, – пожал я плечами.

– Чего? – опешило яйцо.

– Посёлок. Раз твой – забирай. Мне чужого не надо.

Джон Ячменное Яйцо несколько секунд молча сверлил меня яичным взглядом.

– Да, мне говорили, что ты постоянно несёшь чушь. Ребёнок и есть ребёнок, я не строю иллюзий. Перейду к делу. Сейчас ты извинишься перед моим сыном и навсегда забудешь про его невесту. Он – мой сын, и когда ему чего-то хочется – он это берёт. Никто, кроме меня, не имеет права стоять у него на пути, ясно? Своё яйцо можешь забрать. А потом я позволю вам троим уйти отсюда живыми.

Тут мне мучительно захотелось поднять ногу и легонько толкнуть этого яйцегнома, чтоб упал. Будет он мне тут ещё пальцы гнуть! Да видал я таких… на сковородке. Во, даже в желудке заурчало. Благодать Благодатью, а яичница – яичницей. Особенно если с хлебушком.

Под моим взглядом, выражающим питательные мысли, Джон Ячменное Яйцо занервничал и откатился назад на пару яйцешагов.

– Ты понял меня? – крикнул он.

– Да ну, куда уж мне. Я ж тупой – забыл? Как ребёнок. Где мне такие вещи понять.

Все остальные яйца так и стояли вокруг, на почтительном расстоянии, не решаясь даже пикнуть. Только двое презрели страх. Яйцерик стремительно перекатывался в нашу сторону, а следом за ним сурово шагала Диана Отважное Яйцо, придерживая одной рукой прохудившееся платье. Платье, кажется, стало тоньше, через него что-то там соблазнительно просвечивало. Эх, пожить бы тут ещё денёк-другой… Хорошее, в общем-то, местечко.

– Что ты себе позволяешь, Джон Ячменное Яйцо? – заорал Яйцерик, едва докатившись до меня. – Как смел твой сын похитить мою дочь?

– Слушай сюда, тухлый, – сказал Джон, и Яйцерик от этого слова побледнел, пошёл нездоровыми белёсыми пятнами. – Твоя дочь принадлежит моему сыну, потому что он так хочет. И если бы твой желток не совсем протух, ты бы понял, что нужно радоваться. Тебе, ничтожество, выпала честь породниться со мной. Твоя дочь будет жить, как у яйца за пазухой, да и ты на старости лет наконец-то выбьешься в яйца…

Речь Джона Ячменное Яйцо оборвалась, потому что мы с Дианой хором заржали. Наш смех взбесил Джона – он сделался едва ли не чёрным. А вот Яйцерик наоборот приободрился, налился нежно-голубым цветом.

– Не нужны нам твои деньги, Джон. Оставь их при себе, они пахнут пролитым белком и желтком. Слишком долго я терпел твоё самоуправство в моём посёлке. Но это была последняя капля!

Джон расхохотался:

– Ты?! Хочешь изгнать меня? Да тухлость совершенно выела тебе желток! А как же твоя великая война с яйцекратами? Где ты возьмёшь оружие, если не я?

– Мне уже давно ничего от тебя не нужно!

– И вообще, – вмешалась Диана, – не слишком ли много пафоса от чувака, которого я могу одним пинком превратить в вонючую лужу с осколками скорлупы?

Яйца вокруг встревоженно загомонили. Джон заволновался и откатился ещё чуть назад.

– Вы пожалеете! – крикнул он. – О своём поведении, о своих словах – вы пожалеете! Я превращу этот посёлок в пустыню!

– Да превращай хоть в задницу, – психанул я. – Только с дороги уйди. Я с твоим сынкой парой слов перекинусь.

Стою тут, время трачу, а болты в спине так и болят, так и болят…

Я обогнул Джона и подошёл к сараю. В этот раз никакое расторопное яйцо на подмогу не кинулось. Пришлось самому открывать двери.

– Если на скорлупе моего сына появится хоть трещинка, тебе конец, урод! – орал мне вслед Джон Ячменное Яйцо. – Я сварю тебя всмятку, ты слышишь меня?

– Слышу, слышу, – откликнулся я голосом зайца из «Ну, погоди!» и поднял с пола цепь.

Когда я стащил крышку со входа в подземелье, Диана меня окликнула по имени. Я повернулся.

– Давай, – кивнула она с совершенно серьёзным видом. – Удачи!

Я молча кивнул в ответ и пошёл вниз по деревянным ступенькам.

Как и ночью, снизу брезжил свет. Я уверенно шагал, только вот в глубине души уверенность как-то колебалась. Ну казалось бы – смех один. Яйца захватили в плен яйцо и кошкодевку с душой алкаша. Идиотизм чистой воды, работы – на три пинка. Но, блин, всё равно страшновато. А это очень плохо, потому что когда мне страшновато, я особенно гоню.

– Дрррррруг! – вдруг раздалось сзади.

В затылок прилетел порыв ветра, поднятый крыльями, и на плече очутился ворон.

– О, привет, – обрадовался я компании. – Где был, чего видел?

– Сррррррань и дрррррянь, – отчитался ворон.

– Тебе надо мышление изменить, – посоветовал я. – А то ты какой-то пессимистичный. Радоваться надо жизни!