Санный след

Несколько позже Илья узнал, что Алексей Кондратьевич предложил было жене перевести Илью в коммерческое или техническое училище. Но Аделина Сергеевна резко ответила, что мальчика достаточно баловали, а теперь они не могут транжирить деньги — наследство их сыночка. Расходов у Карповских и в самом деле заметно прибавилось: роды оказались тяжелыми, здоровье матери и ребенка требовало длительного лечения за границей, куда они вскоре и отбыли.

Какие муки уязвленного самолюбия переживал Илья, он никому никогда не рассказывал. Только взгляд его из озорного превратился в затравленно-злобный. Но он ходил в училище, сцепив зубы, и, хотя ничего не учил, был в классе лучшим учеником — гимназических знаний хватало с лихвой. Он все еще воображал, что вот-вот подъедет карета, выбежит из нее Аделина Сергеевна, обхватит его, прижмет к себе, плача: «Мальчик мой милый, что же я наделала! Как могла!..» Он все еще верил, что она — его настоящая мама.

В тот день Илья возвращался из училища и столкнулся на улице с Зиночкой — своей Офелией. Он ужасно обрадовался, совсем забыв, что еще недавно не обращал внимание на девчонку. Но не успел он и заговорить, как маленькая воображала, оглядев его с ног до головы с холодным презрением, обошла по дуге и удалилась, не оборачиваясь. Еще бы: она — дочь учительницы, а он — сын кухарки!

Марта нашла мальчишку в темном углу комнаты, безутешно рыдающим. Ей не нужно было расспрашивать, что случилось. Гладя сыночка по светлым густым волосам, женщина тихо приговаривала:

— Не страдай ты так, Илюшенька! Ничего страшного, все наладится. Я так рада, что ты снова со мной, рядышком. А то, словно барчук, а не сыночек мне был. А барыня наша, Аделина Сергеевна, она ведь добрая, и господин Карповский тоже. Они тебя не оставят, помогать будут и дальше. Она ведь тебе крестная мать…

Илья вскинул мокрое от слез, перекошенное лицо.

— Твой сыночек? — спросил, заикаясь. — А она — крестная мать?

— Ну да.

Марта растерялась, но тут же снова протянула к нему руку. А Илья вдруг увидел голую правду — впервые до конца понял: он сын кухарки. И только! Холод сжал сердце и обжег щеки так, что слезы сами просохли. Он отшвырнул мягкую руку матери, и сказал тихо, раздельно:

— Не-на-вижу! Мерзкая дрянь!

Ласка не ушла из глаз Марты. Только губы дрогнули. И она прошептала с тяжким вздохом:

— Все минется, сыночек…

Но не минулось. Шло лето, Илья не ходил в училище. Но он знал, что и с наступлением осени туда не вернется. Дома он только ел и приходил затемно ночевать. Теперь он верховодил группой парней, отирающихся у портовых кабаков и притонов. Раньше они нападали на подвыпивших «клиентов», пытаясь их ограбить. Когда удавалось, а когда и получали отпор, а то и попадали в руки городовых. Теперь же они разыгрывали целые спектакли, главным режиссером и актером которых являлся Илья. И в результате «клиент», героически спасающий несчастного преследуемого парнишку, гордо и щедро одаривал его. Красиво и безопасно!

Однажды, когда стайка ребят на углу игорного дома ждала своего выхода, поглядывая на светящееся огнями парадное, перед ними мгновенно, как призрак, возник худощавый молодой мужчина — руки в карманах, шляпа сдвинута на затылок.

— Маркиз! — испуганно и взволнованно прошептал кто-то. Илья вскинул голову: о Маркизе он слыхал, но видел впервые.

— Это ты здесь верховодишь? — спросил Маркиз, глядя на него. — Доходили слухи. Пошли-ка, малец, со мной, хватит глупостями заниматься.

И повел мальчишку прямо в игорный зал. Так Илья стал учеником Маркиза — карточного игрока, очень ловкого и удачливого шулера. Тот быстро оценил все достоинства мальчишки, и скоро стал его использовать в своих махинациях. Они изображали братьев, причем очаровательный Илюшка, с наивным взглядом, правильной речью образованного мальчика неизменно вызывал полное доверие. А значит, обман удавался легко и красиво. Через три месяца Маркиз сказал ему:

— Все, в Петербурге мне уже оставаться опасно. Я поехал гастролировать. Ты — со мной?

— Конечно!

Илья чувствовал, что нашел свое призвание. Подобная жизнь очень ему нравилась. Маркиз спросил:

— А как же родители? У тебя, вроде, мать есть. Искать не станет?

— Никого у меня нет! — сплюнул сквозь зубы Илья. — Я сам себе хозяин.

— Вот и отлично! — обрадовался Маркиз. — Не боись! Жить будем, хоть и рисково, но с комфортом!

Так в четырнадцать лет Илья Круминьш отправился вояжировать по стране. Матерью и Карповскими он никогда больше не интересовался. Года через три он попался — так, по мелочи. В полиции стали выяснять, кто он есть. Выяснили и заодно сообщили ему, что мать его, Марта Круминьш, полгода как умерла. Услыхав это известие, симпатичный семнадцатилетний парнишка горько расплакался, закрыв лицо ладонями. Его отпустили, пожурив и посоветовав найти работу. Через пять минут Илья уже шел по улице, весело насвистывая. Его расстраивало только одно: полиции теперь известно его имя, он взят на заметку.

Глава 32