Санный след

— Знаете, Устин Петрович, — сказал Петрусенко. — Даже если на этом вечере кто-то ненароком поинтересуется: не приехал ли я помочь в поиске маньяка, не отрицайте. Чувствуя я, в этом секрете уже нет надобности.

…В доме у Орешиных Петрусенко очень понравилось. Один из первых тостов произнес предводитель дворянства, и звучал он так:

— Мой предшественник и друг, князь Александр Андреевич, был очень веселым и невероятно остроумным человеком. Печально, что его нет с нами. Но если там, на небесах, он узнает, что мы собрались на его именины и грустим, уверен — будет очень недоволен. Так давайте вспоминать его сегодня радостно. Ведь и родные князя, и мы, его друзья, счастливы тем, что столько лет знали и любили его, жили рядом…

Вот и была атмосфера вечера такой — непринужденной, легкой. Не танцевали, но звучала музыка: молоденькая княжна Орешина прекрасно играла на рояле. Не было анекдотов, но читались веселые и забавные стишки и эпиграммы покойного князя. Мужчины под гитару пели любимые князем романсы. Делалось несколько перемен блюд, после каждого устраивался длительный перерыв. Гости собирались группками в разных углах гостиной и двух других смежных комнат, курили, разговаривали, вспоминали.

Викентий Павлович не избегал компаний и вопросов, даже слегка провоцировал их. Он отлично умел так поворачивать разговор, что больше слушал, чем отвечал сам. Но ничего интересного для себя он в этот вечер не услышал. Несколько раз ловил он на себе взгляды хорошенькой княжны Елены Александровны и ее жениха — красивого молодого человека. Он слышал, что молодые люди обручены и не удивлялся тому, что они не расставались ни на минуту. Поглядывали на него молодые люди мельком, ненавязчиво. Петрусенко понимал их интерес. Ему и самому хотелось бы поговорить с княжной — подругой Анны Городецкой, но, подумав, он решил этого не делать. Нынче не время, а Устин Петрович Вахрушев, на правах друга семьи, еще раньше провел неофициальный допрос девушки. Та ничего не знала о планах Анны, плакала и повторяла, что всегда боялась за нее: та вечно искала приключений, бывала в таких районах города, о которых и подумать страшно… Викентий Павлович представлял, что сумел бы незаметно заставить княжну вспомнить разные мелочи и случаи, о которых она и сама сейчас не помнит. Но, возможно, все это не имело бы к убийству никакого отношения. По крайней мере, сейчас и вправду не время.

Но вот с одним человеком он решил непременно найти возможность поговорить наедине — с Ксенией Анисимовой. Тому было несколько причин. За короткое время, прошедшее после того, как он впервые увидел Ксению Аполлинарьевну в церкви, Викентий уже многое знал о ней. Она тоже близко общалась с Анной Городецкой. Для своей племянницы была лучшим другом, а значит, на правах исповедальницы, знала все то, что знала княжна. Но, в отличие от юной Орешиной, Анисимова была взрослой, много пережившей, сдержанной женщиной. А значит с ней можно было говорить откровенно. К тому же существовал еще Кирилл Степанович с его тайной влюбленностью.

Перед тем как перейти в специальную десертную залу пить чай, гости вновь устроили небольшой перерыв. Петрусенко увидел, что Ксения, поговорив с двумя дамами и мужчиной, вышла из комнаты. Через стеклянную дверь он видел, как она по полукруглому коридору идет к библиотеке. Он достал свою трубочку, огляделся с рассеянным видом и тоже направился к коридору.

В библиотеке горел светильник, Ксения у полки искала какую-то книгу. Оглянулась, улыбнулась приветливо.

— Викентий Павлович, я не ошибаюсь? Устали от шума? Если хотите, отдохните здесь, и курить можете — вон прибор.

Петрусенко подумал, что с этой женщиной не стоит хитрить. Но не успел начать разговор, как она спросила первой:

— Устин Петрович сказал, вы работаете вместе. Тоже в полиции служите?

— Служу.

— А я видела вас недавно в церкви, вместе с другим следователем.

Она явно хотела что-то сказать еще, но почему-то запнулась, улыбнулась неловко. «Однако! — мысленно восхитился Викентий Павлович. — А этот бедолага думает, что она его не знает!» Ответил быстро:

— Да, Кирилл Степанович мой хороший товарищ. Вы его знаете?

— Нет… Да… Совсем немного… — Странно было видеть, как смущается женщина от совершенно безвинного вопроса. — Он отец одной нашей ученицы. Приходит в гимназию…

— Он и в самом деле отличный отец. Не захотел отдавать детей в закрытые пансионы, сам ими занимается. Хотя это и не просто мужчине одному.

— Но… — Женщина тщетно старалась скрыть заинтересованность. — Почему же одному? Разве?..

— Да, Кирилл Степанович семь лет назад похоронил супругу. Очень ее любил. Так же, как любит и детей. Воспитывает их.

— Я не знала… — прошептала Анисимова. — Но у него есть дети, он, наверное, счастлив с ними…

— А у вас детей нет… Простите, Ксения Аполлинарьевна, я знаю вашу историю. Именно Кирилл Степанович рассказал мне.

— Он? Вот как! Он знает меня?

Петрусенко отводил взгляд, чтоб не видеть, как растерянно и взволнованно женщина перебирала книги: брала одну, ставила на место, вновь доставала… Ответил мягко:

— Знает. И очень уважает.