Санкция Айгер

Андерль пожал плечами. Он не удосужился посмотреть наверх — не отрываться же от дела.

— Пей чай, — повторил Джонатан. — Или давай сюда, я выпью, пока не остыло.

Карл смерил его взглядом, исполненным отвращения, но чай выпил.

— У него было сотрясение мозга, — сказал Андерль. — Бури он уже не смог пережить. Внутренний человек был слаб и не сумел спасти внешнего человека от смерти.

Весь следующий час они поглощали столько пищи, сколько в них могло влезть, делали изометрическую гимнастику, борясь с холодом, и утоляли неутолимую жажду бесчисленными чашками чая и бульона. Напиться вдосталь было попросту невозможно, но настал момент, когда надо было двигаться дальше, и Андерль допил последнюю порцию растопленного льда и положил котелок и складную плитку к себе в рюкзак.

Когда Джонатан изложил свои предложения насчет дальнейших действий, Карл не возражал и не сопротивлялся смене руководителя. Он утратил желание принимать решения. Его взгляд вновь и вновь застывал на мертвеце, лежащем внизу. Смерть в его альпинистский опыт не входила.

Джонатан в нескольких словах описал ситуацию. И скала, и снег были покрыты ледяной коркой что полностью исключало дальнейший подъем. Холодный антициклон, вымораживающий из них душу, мог продлиться несколько дней, а то и недель. Оставаться там, где они находятся, было нельзя. Им нужно возвращаться.

Возвращение по маршруту Карла исключалось. Там все обледенело. Джонатан предложил попробовать спуститься до места, расположенного прямо над окошком Айгервандской станции. Тогда появлялся шанс, что оттуда им удастся спуститься на веревке к окошку, несмотря на нависающий утес. Бен, наблюдая за ними снизу, поймет их намерения, и будет ждать с помощниками у окошка.

Говоря все это, Джонатан по лицу Андерля увидел, что тот не очень верит в их шанс спуститься на веревке до окошка станции. Но Андерль не возражал, хотя бы ради сохранения морального состояния — он понимал, что им надо двигаться. Они не имели права оставаться на месте — это означало бы просто замерзнуть на стоянке, как случилось много лет назад с Зейдльмайером и Мерингером менее чем в сотне метров выше.

Джонатан расставил альпинистов в связке. Сам он пойдет впереди и будет медленно вырубать большие ступени-«лоханки» в обледенелом снегу. Карл пойдет вторым. На отдельной второй веревке между ними будет подвешено тело Жан-Поля. Таким образом, Карл сможет страховать Джонатана без дополнительной нагрузки, а потом, когда оба они окажутся на надежной опоре, они смогут при помощи разных маневров спустить тело. Джонатан будет протягивать его по насту, а Карл — удерживать от падения. Как самый сильный в группе, Андерль пойдет последним в связке и будет постоянно искать надежную опору на тот случай, если кто-то впереди поскользнется, и придется удерживать всех троих.

Хотя опасность спуска многократно умножалась оттого, что им приходилось брать с собой Жан-Поля, никому и в голову не пришло бросить его. Это был закон гор — забирать своих мертвых с собой. И никому не хотелось доставить Айгерским Пташкам удовольствие, оставив на склоне жуткий сувенир, созерцание которого многие недели будет приятно щекотать нервы стервятникам, собравшимся у телескопов, пока спасательный отряд не сможет спустить его вниз.

Когда они упаковались и завязали Жан-Поля в спальный мешок, который будет чем-то вроде брезентовых саней, Карл без особой страсти ворчал на злую судьбу, помешавшую им покорить вершину. Андерль же ничего против отхода не имел — с таким состоянием наста было одинаково трудно двигаться в любом направлении, а для австрийца весь смысл альпинизма и сводился к преодолению трудностей.

Глядя на то, как оба его спутника собираются, Джонатан понял, что ему нечего опасаться объекта, кто бы он ни был. Если они хотят спуститься вниз живыми, им придется действовать сообща, собрав воедино все свои навыки и силу до последней капельки. Все дело разрешится в долине — если они до нее доберутся. Вообще, все, связанное с заданием по линии СС, приобретало очертания какой-то мрачной, фантастической оперетты, в свете не менее мрачной осязаемой реальности горы.

Спуск был мучительно медленным. Замерзшая корка снега была такова, что при одном шаге кошки просто не вбивались — до того был тверд наст, — зато при следующем нога проламывала корку и проваливалась в мягкий снег, выводя из равновесия. Снежное поле налипло на пятидесятиградусный склон, и Джонатану приходилось сильно отклоняться вперед и вниз с края каждой «лоханки», чтобы вырубить следующую. Он не мог ограничиться пижонскими ступеньками для кошек, которые вырубались двумя умелыми ударами крест-накрест. Ему приходилось вырубать огромные «лоханки», достаточно большие, чтобы дать ему удержаться, когда он выдвигался вперед для рубки очередной ступени, — и чтобы у Андерля на каждом шагу была опора для страховки сверху.