Санкция Айгер

– Ты это с собой привез?

– Конечно. Ты что думаешь, я буду стоять в очереди с горстями монет, чтобы увидеть вас на стене?

– Боюсь, что тебе придется заключить мир с журналистами.

– Зачем?

– Будешь давать им сведения, когда мы выйдем на стену. Просто все основные данные: высота, погода, маршрут – все в таком роде.

– Им ни слова – вот мой девиз. Пошли они в жопу!

– Нет, я считаю, что немножко сотрудничать с ними надо. Если ты этого делать не станешь, они сами такого наплетут!

Бен завязал последний рюкзак и открыл бутылку пива из запасов, которые хранились на комоде.

– Уф-ф! Умотался я, как одноногий на соревнованиях по пинкам в зад. Но снарядил вас так, что хоть сейчас выходите. В сводке сообщают, что на нас идет антициклон, а ты знаешь, что эта сволочная горка даст вам от силы два-три дня сносной погоды. – Он скинул с кровати связку ледовых крючьев и улегся.

Джонатан спросил его, как ему понравились альпинисты, и Бен страдальчески скривился.

– Не знаю. На мой вкус, чересчур пестрая компания. Этот немчик уж больно воображает из себя.

– Хотя у меня такое чувство, что скалолаз он неплохой.

– Может быть. Но на привале с ним будет не особо весело. У него все задатки первостатейного кишкомота, еще и наглого, как танк. Даже не понимает, что мы в гору ходили, когда он ещё в пеленки какал. А вот этот австрийский парень...

– Андерль.

– Ага, Андерль. Вот это альпинист. Все при нем – как у тебя в свое время, – Бен приподнялся на локте и язвительно добавил: – Тринадцать лет назад.

– Ладно-ладно.

– Эй, старик? Подкинь-ка бедному увечному другу еще пивка.

Джонатан что-то пробурчал, поднялся и кинул Бену банку, впервые заметив, что Бен пьет американское пиво, – очень недешевое удовольствие в Швейцарии. Но как большинство американцев – поклонников пива – Бен не очень жаловал немецкий продукт, слишком, на его взгляд, густой. Джонатан оперся на подоконник и смотрел на дождь. На лугу он увидел Андерля. Тот обнимал за талию девушку, которая прикрывала голову его пиджаком. Они возвращались в отель.

– Бен, что ты думаешь о Жан-Поле?

– Не очень. По моему разумению, и ты-то по возрасту впритирочку годишься для такого восхождения. А он – явно по другую сторону.

Джонатан не согласился.

– У меня сложилось впечатление, что он чрезвычайно вынослив. За ним же столько поколений крестьян – а выносливость их просто невероятна.

– Как скажешь, старик. – Бен скинул вниз ноги, сел и заговорил, внезапно сменив тон, будто наконец добрался до самой сути дела:

– Еще там, у меня, ты как-то сказал, что тебе, может, и не придется идти. Это все еще так?

Джонатан уселся на подоконник.

– Не знаю. Мне здесь надо сделать кой-какую работу. Восхождение – это так, дело побочное.

– Не слишком ли круто для побочного дела?

– Да уж.

– А что за работа?

Джонатан посмотрел Бену в лицо, изрезанное добродушными морщинами. Ну что ему сказать? На лугу за окном островки снега серели и таяли под дождем.

– Вот лыжники, наверное, этот дождик клянут, – сказал он, лишь бы что-нибудь сказать.

– Что за работа? – настойчиво повторил Бен. – Она как-нибудь связана с этим типом, Меллафом?

– Только косвенно. Не надо о ней, Бен.

– Легко сказать – не надо. После твоего отъезда в пансионате черт те что началось. Понаехало каких-то деятелей из правительственных служб, страху на всех нагнали, да только сами себя полными идиотами выставили. В пустыне что-то искали, сами терялись, патрулирование устроили, вертолеты пригнали. Пока закончили, весь округ на рога поставили.

Джонатан про себя улыбнулся, представив себе операцию такого типа, проводимую по-цировски: согласованность действий на уровне наступательной операции, проводимой итальянцами и арабами совместно.

– У них, Бен, это называется секретной операцией.

– Ах, вот так, значит, у них это называется? Что же там все-таки произошло? Когда ты мне ружье вернул, от него порохом несло. А ни этого Меллафа, ни его любовничка никто никогда больше не видел.

– Я не хочу об этом говорить, Бен. Я должен делать то, что делаю. Без этого я потеряю и дом, и все, что я многие годы собирал.

– Ну и что? Потеряешь дом? Мог бы еще преподавать. Ты ведь любишь преподавать?

Джонатан посмотрел на Бена. Сам он как-то никогда не задавался вопросом, любит он преподавать или нет.

– Похоже, не очень. Мне нравится общество умных людей, способных оценить мой ум и вкус, но просто преподавать – нет. Это служба, не более того.

Бен какое-то время молчал. Он допил пиво и смял банку в кулаке.

– Давай отменим восхождение, – твердо сказал он. – Скажем им, что ты заболел. Допустим, геморрой?

– Ахиллесова задница? Нет, Бен. И не думай. – Тыльной стороной ладони Джонатан протер запотевшее окно и посмотрел на гору, укутанную туманом. – Знаешь, что странно, Бен?

– Знаю. Ты.

– Нет. Мое желание еще раз помериться силами о этой горкой – вот что действительно странно. Даже если забыть то, для чего я здесь, я на самом деле этого хочу. Понимаешь?

Бен возился с мотком нейлоновой веревки.

– Конечно, понимаю. Но знаешь, что я тебе скажу, старик? Что-то тут сильно начинает гнилью попахивать.

Джонатан кивнул.

* * *