Сандро из Тифлиса-2. Сытые годы

Я всегда был уверен в том, что упорство и труд помогут преодолеть любые проблемы, даже потерпев поражение при защите диссертации я знал, что смогу пробиться, несмотря ни на что. Еще больше упорства и каторжного труда потребовалось от меня в ЭТОМ мире, когда я подселился в тело Михаила Николаевича Романова. И результат не заставил себя ждать: волею Земского собора, выбранного новым государем Российской империи. Но события последнего времени меня подкосили основательно. Я чувствовал смертельную, непроходящую усталость, именно те симптомы, которые в веке грядущем получат наименование профессиональное выгорание'. Да, можно было сказать, что я выгорел изнутри, от меня остались жалкие угольки. И держался я исключительно на двух вещах: самолюбии, да, я всегда был весьма самолюбив и амбициозен и еще на упрямстве: ибо я верил, что не закончил свой жизненный путь, раз меня удалось вытащить из лап смерти.

И даже издевательства местного гвардейца, поручика Волкова, приставленного следить за мной и не пущать, да кого я обманываю, главная задача сего мерзавца была в том, чтобы пристрелить меня, если будет осуществлена попытка моего освобождения, не сломили вашего покорного слугу. И путь мне уготована участь Шлиссельбургского узника, царевича Иоанна Антоновича, я продолжал не обращать на эти обстоятельства никакого внимания. Врёшь, Волков, не возьмёшь! По сравнению со мной ты не волк, а побитый дворовой пёс.

Но некто полковник Полковников (вот только так и непонял, в какой службе он полком командовал), провел образцово-показательную спасательную операцию, которая должна будет войти в учебники всех секретных служб. Вуаля, дамы и господа — я жив, хотя к этому готов, честно говоря, не был. Имелся ли риск того, что меня пристрелят? Конечно же, но, неожиданно для себя, я к этому отнесся совершенно равнодушно, наверное, жизненный опыт, или как там говорят турки: кысмет… Хотя у Академика, который сейчас Сандро с жизненным опытом куда как поболе будет. Есть ли вещи, о которых я сожалею? Например, о недостаточно энергичных реформах? Да нет… мы еще когда прикидывали планы понимали, что настоящей КОМАНДЫ у Михаила нет, хотя бы потому, что радикальные реформы, которые необходимы (это даже не столько отмена крепостного права, сколько слом сословной системы нашего общества, которое и тормозит прогресс хотя бы отсутствием системы гибких социальных лифтов), его окружением восприниматься не будут. От слова «совсем». Посмотрите на того же Воронцова-Дашкова. Безусловно предан государю и империи, даже земельную реформу перенес спокойно, хотя что-то и потерял, но не столь много, как другие. Но если проводить отмену сословных перегородок, он будет первым из тех, кто составит заговор против царствующей фамилии, ибо такова психология этих людей: как-то заморозить проблему они готовы, решать же ее — нет!

А посему моя стратегическая задача состояла в подготовке более радикальных реформ, а Академика — в создании собственной КОМАНДЫ единомышленников, которые станут опорой в проведении самых назревших реформ. Неужели вы думаете, что русские государи, начиная с того же Александра Первого, не понимали вред от крепостного права? Еще как понимали, но понимали и то, что проведи они эти реформы, враз лишатся опоры трона — поддержки дворянства (а, следовательно, и армии). Конечно, что-то для улучшения положения крестьянства делалось. Кто-то чуть больше, кто-то чуть меньше, но радикальной и справедливой земельной реформы так и не произошло. Да и не могло произойти, по большому счету. Единственное, что я замечу, что свою часть работы я до конца не сделал, это мне справедливый упрек. И мятеж во главе со старшеньким сыночком моего тела — Николаем, я проглядел. Впрочем, тут лоханулись все мои спецслужбы. Да и в их стройных рядах оказалось есть место измене. При нормально работающих спецслужбах государственный переворот невозможен, а вот когда есть в этих рядах предательство, то тогда появляются интересные варианты. Не верите мне? Спросите у Януковича. Он может рассказать подробнее.

Но это все лирика. Ледяной ветер бьет в лицо, возвращая меня в день настоящий. Наш кораблик чапает по неспокойному морю, по которому полосами стелется туман, поэтому скорость «Радонежского» небольшая, хотя у капитана есть лоции, но северные моря коварны, так что осторожность — тут вполне разумная мера для безопасного плаванья.