Сандро из Тифлиса-2. Сытые годы

В один из дней Семён Тимофеевич проснулся от крика. «Пропал!» — кто-то кричал на купеческом подворье. Он подскочил в холодном поту, никак не мог понять, кто это мог пропасть и зачем его зовут. И только через несколько минут пронзила мысль, неужели это отец Иоанн? Неужели? Наспех одевшись, Лягин выскочил к небольшой толпе родни и работников, среди которых выделялся высокий и худой, напоминающий жердь, Сысой Мясоедов, сосед Иоанна Кронштадтского. По его словам, поутру он не видел, чтобы отец Иоанн шёл в лес, к крест-камню. Обеспокоился. Ведь после вечерни его никто более не видал. С вежеством и осторожностью постучал в дом опального священника. И никого там не обнаружил! Вместе с Сысоем Тимофей направился к жилищу Иоанна. Не сомневаясь, что там никого нет. Вот и постель была заправлена, так, что было видно: никто тут сегодня не ночевал. С лучшими следопытами купец обследовал окрестности дома, потом окрестности села, но никаких следов священника не обнаружил. Куда он пошёл, если пошёл, никто не мог сказать. «Вознёсся»… стали поговаривать в народе. Купцу самому казалось, что случилось чудо и святой Иоанн Кронштадтский вознёсся в вышние выси. В душе его боролись два чувства: вера в чудо и в святость отца Иоанна и неверие, неверие в то, что чудо может произойти прямо на его глазах. Ведь не достоин он такого Божьего знамения. И как доказать сие людям неверующим? И надо ли сие доказывать? Душа Лягина лягалась и никак успокоиться не могла. И новость о том, что отец Иоанн не иначе как чудом объявился у монастыря на морском берегу принесла облегчение…

[1] Шапки полукруглой формы из домашнего сукна, подбитые изнутри мехом. Шапку «татарку» подбивали овчиной — а если не было овчины, то ватой. По форме «татарка» могла быть как полукруглой, так и высокой, конусообразной

Глава пятая Несвятые несвятые

Глава пятая

Несвятые несвятые

Север России

Октябрь 1889 года

«Православная церковь? Я теперь с этим словом не могу уже соединить никакого другого понятия, как несколько нестриженных людей, очень самоуверенных, заблудших и малообразованных, в шелку и бархате, с панагиями бриллиантовыми, называемых архиереями и митрополитами, и тысячи других нестриженных людей, находящихся в самой дикой, рабской покорности у этих десятков, занятых тем, чтобы под видом совершения каких -то таинств обманывать и обирать народ.»

(Лев Николаевич Толстой)

Епископ Архангельский и Холмогорский Никанор

Епископ Архангельский и Холмогорский Никанор стоял на палубе сравнительно небольшой, водоизмещением 300 тонн парусно-винтовой шхуны «Сергий Радонежский» и всматривался вдаль, словно пытаясь разглядеть пристань Соловецкого монастыря, куда его влекли неотложные дела. Перед отправлением в сие путешествие, он внимательно проштудировал краткий путевой очерк, принадлежавший перу действительного статского советника Я. Н. Озерецковского, что более чем полвека совершил плавание по этому маршруту в июне 1835 года. Словам Якова Николаевича можно было доверять, ибо, будучи боевым офицером, дипломатом, а также доверенным лицом шефа жандармов графа Бенкендорфа, он не имел склонности к фантазиям и иным выдумкам в стиле Мигель де Сервантеса или Джонатана Свифта. А посему Владыка Никанор не рассчитывал на лёгкую и приятную морскую прогулку, тем паче что несмотря на то, что столбик термометра не опускался ниже минус четырёх градусов, в устьях рек и возле берегов всё чаще можно было заметить формирующийся ледяной покров. И монастырская братия, и капитаны нескольких пароходов, готовившихся к завершению навигации единодушно пытались отговорить епископа от рискованного путешествия. Более того, в приватной беседе, губернатор Архангельской губернии князь Николай Дмитриевич Голицин также деликатно поинтересовался причиной сего неожиданного вояжа, но на все уговоры, Владыка отвечал словами благодарности за заботу и ссылался на неотложные церковные дела, которые непременно следует обсудить и решить совместно с настоятелем Соловецкого монастыря архимандритом Варлаамом.

(Епископ Архангельский и Холмогорский Никанор (Каменский))