Сандро Боттичелли

Возвышенно величавая красота, точность рисунка, пластическая наполненность гибко-певучих линий блестяще найденной и разрешенной композиции «Маньификат» именно из-за ее многосторонности несет в себе некий холод отрешенности, отстраненности прекрасной боттичеллевской царицы, обнимающей своею духовностью мир, но почти неспособной дать утешение отдельному страждущему. Этот изысканно аристократический холодок подчеркнут обилием золота, роскошью то воздушных, то плотно-тяжелых одежд и, наконец, особой, заранее заданной «лунно-астральной» символикой вещи. В «Маньификат» царит необычайно светлая лунная ночь — воистину «белая ночь» боттичеллевской элегантности.

«Мадонна с гранатом» — другое знаменитое тондо Боттичелли, написанное для зала Совета Палаццо Веккио, развивая намеченное «Маньификат», в то же время противоположно ей по замыслу. Уже не лунная, а солнечная символика положена в основу его композиции, где Богоматерь, снова в согласии с Данте, уподоблена «Жене, облаченной в солнце». Мягкость «Маньификат» здесь заостряется как в деталях, так особенно в главной фигуре, чей сильно удлиненный тонкий абрис, чуть наклоненный подобно меланхолическому цветку, сильнее контрастирует с очертанием общего круга картины.

Прелестная недозрелость, недавно любимая Сандро, теперь сохраняется только в мальчишески непосредственных физиономиях ангелов, не в пример младенцу Пречистой Девы, исполненному удивительной серьезности. В малютке Христе, пожалуй, сильнее всего отразилась недетская сосредоточенность, почти мудрость, которую Боттичелли первым из современных ему живописцев стал придавать чертам своих малышей. Мудрая посредница в общении божественного ребенка с миром, его тихо страдающая мать внешне и внутренне взрослее Мадонны Маньификат, а возможно, и всех остальных Мадонн Боттичелли. Пожалуй, это самая зрелая из его героинь, не исключая даже великолепной надменной Паллады.

Что же это такое — законченный тип боттичеллевской Мадонны? Неповторимая Мария Сандро благодаря узорочью одежд и золоту волос часто выглядит целиком золотой — почти тем же, что «Златая Афродита» античности. Неудивительно, что взаимно-встречные воздействия то и дело пронизывают мифологические и религиозные композиции живописца Венер и Мадонн. Так, линия арки, образуемой над новорожденной Венерой по диагонали летящими фигурами Ветров, снизу подчеркнутая внешним очерком раковины, вполне отвечает принципу «центрального тондо», блестяще решенному в «Мадонне с гранатом», тогда как редкостный лаконизм круговой композиции «Рождения Венеры» удивительно близок мелодии-рондо «Маньификат».

И Мадонна, и Венера у Сандро — один поэтический образ девы, женщины, матери, возлюбленной и царицы. Но в тревожном подтексте великолепнейших озолоченных солнечным или лунным сиянием тондо он словно провидит уже наступление дней иных, не похожих на нынешние, несущих в себе обреченность флорентийской «Весны».

Поборник Vanitas

Впрочем, усвоив насмешливый скепсис медичейского круга, маэстро и виду не подает, что потаенная тоска и тревога его возрастают, и, как никогда прежде, бравирует показною своей беззаботностью. Одну из подобных историй, связанных, между прочим, как раз с композицией тондо, словоохотливо поведал любивший житейские анекдоты Вазари. Как-то, сговорившись с одним из своих подмастерьев, Сандро украсил семерку ангелов и Мадонну на картине другого, некоего Бьяджо, устрашающими капюшонами судейских из Совета Восьми, превратив таким образом невинное святое собеседование в заседание грозного трибунала. Затем посоветовал не подозревавшему о розыгрыше автору показать это тондо во всем блеске решившему приобрести его покупателю — «а там, дескать, и денежки подсчитаешь». «О, как вы это хорошо устроили, учитель», — возрадовался Бьяджо, но, приведя заранее посвященного в шутку заказчика в мастерскую, пришел в оцепенение и ужас, увидев свою Мадонну в окружении не ангелов, а флорентийской Синьории — «среди этих самых капюшонов» — впрочем, невиннейшим образом вырезанных из бумаги и приклеенных сверху воском. Но бедному малому не до выяснения их материала — таинственное и скорое преображение тондо показалось ему проделкою дьявола… Бедняга собрался было умолять о прощении заказчика, но тот, словно не заметив кошмарного превращения, взапуски с Сандро принимается хвалить картину.