Санаторий… Крематорий

«Мы поднимались с вами по тайному коридору… Его выдолбили сотни заключенных-уклонистов, находящихся здесь раньше. Вы шли по полу, где каждый шаг делал уже новый человек» …

«Но почему нас не учуяли собаки?» – со странным внутренним волнением спросил я.

«Духи. Специальные духи, которые не ощущает человек, но которые перебивают все запахи для собак, однако… Пожалуй, будет лучше, если я вам расскажу, что знаю, об этом санатории…

Никто толком не понимает, что здесь происходит. Многие замечают за собой сильнейшую эмоциональную деградацию после посещения так называемых процедур… Это ни на что не похоже… Тебя будто бы потрошат, меняют, переворачивают… Корежат.

Люди выходят отсюда другими… Совершенно другими. Точнее… Это уже не люди… Человек становится какой-то желеобразной массой, не во что не верящей, ни к чему не идущей…»

«На как же те, кто, как и вы сопротивляетесь? Их убивают?»

«Нет. Если бы… Это давным-давно стало бы известно. Их меняют. Также. Привозят насильно в кабинеты, пристегивают к ваннам и массажам… Родственникам пишут письмо, что вот, мол, в связи с новыми заболеваниями, открывшимися у вашего брата/мужа/отца/матери/сестры мы, дирекция санатория, оставляем его ещё на несколько недель для полного выздоровления… Ну или передаем в клинику такую-то (естественно при санатории) для того же полного выздоровления».

Но самое главное – не это. Самое главное – номер. Я не знаю в чем, выражаясь вашим языком, прикол, однако он напоминает домик в детских играх. Если вы смогли сюда попасть после завтрака – считайте, что остаток дня можете провести спокойно. В худшем случае вас немного пожурят наутро.

Вы можете идти на обед, на ужин… Главное пробыть в номере время с окончания завтрака до часа дня, когда заканчиваются процедуры».

«А что если вообще не ходить на завтрак»

Григорий Михайлович горько улыбнулся:

«В этом случае правило домика отм…»

В дверь постучали.

Мое тело покрылось какой-то мерзкой и склизкой пленкой. Рита впилась своими ноготочками в мою ладонь, однако я почти ничего не почувствовал. Глаза Григория Михайловича странно на нас посмотрели… Именно на нас, а не на дсп-шную коричневатую дверь.

Стук повторился, но на сей раз он был гораздо более настойчивым и наглым. Тишина… Ничего не происходило… В ушах звенело от непереносимого абсолютного молчания всех. Я не знаю, сколько прошло времени…Помню, мой взгляд упал на штору, шевелящуюся от теплого морского ветра…

А потом раздался он. Металлически-елейный голос женщины лет сорока пяти. Ее слова отпечатались у меня в памяти навсегда:

«Вам, Григорий Михайлович, было выдано последнее предупреждение, а вы мало того, что не явились на процедуры, так еще и зашли в комнату к посторонним. Вы нарушили одно из главных правил нашего санатория