Сан-Андреас

— Сиделка Магнуссон — с Шетлендских островов, — ответил боцман, как будто это всё объясняло. — В палате А — семь раненых, которым двигаться нельзя, но хуже всего обстоит дело со старшим помощником «Аргоса», правда, как утверждает Джанет, он вне опасности.

— Джанет?

— Я имею в виду сиделку Магнуссон. — Боцмана сбить было просто невозможно. — Десять человек — в палате В для выздоравливающих. Те, кто уцелел с «Аргоса», расположены в каютах по левому борту.

— Я немедленно туда спущусь. Сходите и предупредите команду. Когда закончите, зайдите в корабельный лазарет. И возьмите с собой пару матросов.

— В корабельный лазарет? — Боцман посмотрел в сторону палубы. — Только постарайтесь, чтобы сестра Моррисон не слышала, как вы их называете.

Боуэн улыбнулся.

— А-а, грозная сестра Моррисон. Ну хорошо, госпиталь. Там двадцать человек раненых. Не говоря уже о сёстрах, сиделках и санитарах, которые...

— И врачей...

— И врачей, которые ни разу в жизни не слышали, как стреляют. Внимательно за всем наблюдайте, Арчи.

— Вы ждёте худшего, капитан?

— Я не жду, — с мрачным видом ответил Боуэн, — ничего лучшего.

Площадь, которую на «Сан Андреасе» занимал госпиталь, была в высшей степени просторной и вместительной, в высшей степени, но это и не удивительно, так как «Сан-Андреас» в первую очередь был госпиталем, а не судном, и более половины пространства нижней палубы было отдано под медицинские цели. Проходы между водонепроницаемыми переборками, а госпитальное судно, как таковое, теоретически в них не нуждалось, увеличивали как ощущаемое, так и подлинное пространство. На этой площади размещались две палаты (операционная, послеоперационная), госпитальная аптека, стационар, камбуз, не имевший никакого отношения к судовому камбузу, обслуживавшему команду, каюты для медицинского персонала, две столовых (одна для персонала, а другая — для выздоравливающих) и небольшая комната отдыха. Именно в последнюю и направился капитан Боуэн.

Там сидели трое: доктор Сингх, доктор Синклер и сестра Моррисон. Они пили чай. Доктор Сингх был симпатичным человеком среднего возраста с пакистанским акцентом и в пенсне. Он принадлежал к тому немногочисленному типу людей, которым шли такие очки. Он был квалифицированным и опытным хирургом, который терпеть не мог, когда к нему обращались «мистер», а не «доктор». Двадцатишестилетний доктор Синклер, рыжеволосый и почти такой же симпатичный, как его коллега, покинул интернатуру в большой больнице на втором году практики и отправился служить добровольцем во флот. Никто никогда не осмелился бы назвать сестру Моррисон красавицей. Примерно такого же возраста, как доктор Синклер, рыжеватая, с огромными карими глазами и благородными формами рта, но все это как-то не сочеталось с её привычно натянутым выражением лица, очками в стальной оправе, которые она обычно носила, И с едва заметной, но ощущаемой аурой аристократической надменности. Капитану Боуэну всегда хотелось знать, как она выглядит, когда улыбается, и улыбается ли она вообще. Он быстро объяснил причину своего прихода. Реакция присутствующих была вполне предсказуемой. Сестра Моррисон вытянула губы, доктор Синклер поднял брови, а доктор Сингх с едва заметной улыбкой заметил:

— О боже! Диверсант или же диверсанты, шпион или шпионы — на борту британского судна! Просто уму непостижимо! Впрочем, — добавил он задумчиво, — не всех на корабле можно назвать британцами в буквальном смысле этого слова. Ну, например, меня.

— Ваш паспорт утверждает обратное, — с улыбкой ответил Боуэн. — А то обстоятельство, что вы находились в операционной в тот самый момент, когда наш диверсант орудовал в другом месте, автоматически исключает вас из числа подозреваемых. К несчастью, у нас нет списка подозреваемых, ни потенциальных, ни... Среди нас, доктор Сингх, действительно есть немало людей, родившихся не в Британии. Например, у нас тут есть двое индусов-матросов — ласкаров, двое генуэзцев, двое сингальцев, двое поляков, один пуэрториканец, один ирландец и, по какой-то странной причине, один итальянец, который как официальный противник должен быть объявлен военнопленным или отправлен в какой-нибудь лагерь для интернированных. Ну и, наконец, оставшиеся в живых с «Аргоса». Они все до единого иностранцы и британскими подданными не являются.

— И не забудьте обо мне, — холодно заметила сестра Моррисон. — Я наполовину немка.

— Вы? А как же объяснить ваше имя? Маргарет Моррисон?

Она сжала губы. Видимо, подобное было для неё вполне естественным.

— А почему вы считаете, что моё имя Маргарет?