Самый жаркий день (СИ)

— За последний год количество мануфактур в стране увеличилось в четыре раза, — продолжил Виктор Павлович. — Люд у нас оборотистый, как только увидел недостаток товара, кинулся его выпускать. Поэтому у меня первая просьба к вам, дорогие мои. Все вы — люди зубастые, прибыток видите издали, поэтому не торопитесь съедать каждого мелкого гешефтера, который только начал на ноги вставать. Да, Николай Никитич, в первую очередь к тебе это относится.

— А я что, я в Италии на солнышке греюсь, — шутливо отговорился Демидов, вызвав общий смех за столом.

— Вот и грейся, но поумерь аппетиты. Люди мои подготовили для вас список мануфактур, в коих видят перспективу для будущего России. По возможности присмотритесь, пособите при случае. Заказ там разместите, да и уступите в малости, где вам прибыли на зубок, а им на год хватит.

Народ заворчал, но пожелание министра принял благосклонно. В конце концов, просьба — не приказ, но и милосердие порой проявить можно.

— Теперь о капиталах…

Теперь промышленники напряглись, ожидая, что сейчас их будут растрясать. Я оставалась спокойной, понимая бесперспективность поползновений на мои заводы. Для России они сейчас слишком важны, никто в здравом уме даже помыслить не сможет пытаться причинить им какой-либо убыток.

— Нам категорически не хватает средств для развития производств. Поэтому я хотел бы получить от вас, дорогие мои, ваши рекомендации о решении этой проблемы. Подумайте и пишите прямо на мое имя.

— А что тут думать, — с места сказал Шепелев. — Все мы тут — как вороны белые среди стаи сорок. Тужимся, пытаемся родить товар, чтобы он не уступал в качестве заграничному. Но легко ли мануфактурщику в России? Кто-то скажет, что жизнь его — сплошной праздник, прям как у меня!

Зал вновь грохнул хохотом, о «маленьких обедах» в особняке Дмитрия Дмитриевича судачит вся Москва, обсуждая пышность этих приемов.

— А на деле все мы под Богом ходим, я так скажу, хоть Николай Никитич только вот сокрушался, что англичанам не продать железо: британец для нашей промышленности — враг злейший!

Я кивнула, соглашаясь с этой мыслью генерала.

— Это как же? — возмутился Абрикосов.

Вот неймется ему, пытается представить себя важной птицей, хотя, по сути, ничего собой не представляет.

— А так, что англичанин может всю Россию своим товаром завалить по бросовой цене, нам останется только заводы свои закрыть и людишек рассчитать. Мне правильнее из железа сварить сталь и продать ее русскому же дельцу, который мне оснастку на завод из нее сделает. Вот Вам, графиня, поклон земной, больно уж Ваши паровики хороши. И ценой меньше английских.

Я шутливо поклонилась.

— А я разоряюсь сейчас! — продолжил разоряться «сладкий принц» Абрикосов. — Сахар я у кого покупал? У англичан! А сейчас по сусекам скребу, выискиваю, а уж как дорог он стал!

— А тебя, Иван, за тем и позвали, чтобы про сахар вспомнить, — одернул кондитера Кочубей. — Зачем ты английский берешь, если у тебя под боком заводы Мальцова и Герарда? Они из свеклы варят, но тебе подавай заморский тростниковый! Жаль, Иван Акимович в недуге, не смог приехать, он бы тебе сейчас много чего сказал!

— Мало у них… — начал оправдываться Абрикосов.

— Так ссудил бы им или вошел бы в долю, чтобы выделку увеличить! Вот, — обратился министр ко всем, — сам Бог пример подсказывает. Да посмотрите же вы вокруг себя, что вам за кордон-то все зыркать? Абрикосов в банкротстве одной ногой, а ведь не в первый раз с Англией торговля встает! Но вместо того, чтобы подумать и поддержать ближнего, заметьте — к выгоде своей! — он на Императора навечает. Да-да, Ванька, знают люди про болтовню твою!

— Чтобы в долю входить, надо бы указ соответствующий, — спокойным голосом произнес Гончаров. — Я хочу войти в долю в одно предприятие в Самаре, но народец тамошний ушлый, на слово не поверю. Были бы из старообрядцев[12], то и принял бы обещание, а от этих — нет. Можно было бы общество сделать, выдать каждому потребное количество акций, но для этого нужно императорское согласие. Виктор Павлович, много людей будут к Его Императорскому Величеству обращаться за этим? И хорошо, если о миллионах речь, но ведь на тыщонку даже до канцелярии челобитная не дойдет!

Кочубей кивнул и подал знак секретарю, который споро заскрипел пером, записывая мысль.

— Купцов трясти надо, — продолжил Гончаров. — У них всех забот: купил дешевле — продал дороже, если не кутить, то капитал сколачивать просто. Да-да, знаю, что и у них беды бывают, но не сравнить с моими! Бородатому не надо думать, на какие средства паровик у графини Болкошиной купить, как работнику заплатить, чтобы и себя не обокрасть, и он не сбежал.

— И что Вы предлагаете, Афанасий Николаевич? — спросил бумажного короля министр.