Самый темный соблазн (ЛП)

Прежде чем она смогла сложить все кусочки головоломки, в её черепе, отвлекая, забился Гнев. В висках Сиенны застучало в унисон с его движениями, на смену холоду пришёл жар, от которого она вспотела и раскраснелась. Демон и её тело всегда так реагировали на воспоминание о Парисе.

"Рай… ад…" — Каждое видение о Парисе Гнев сопровождал этими словами. — "Он может нам помочь".

— Знаю, — прошептала Сиенна, уже не удивляясь, что разговаривает с демоном. — И он, конечно, наш рай? — Парис был единственным лучиком её надежды.

Так, так. Гляньте-ка, как далеко она зашла. От ненависти… до любви? Неужели она любит его?Конечно же, нет. Она едва его знала. И тут Сиенне пришла в голову мысль, что будь Парис здесь во плоти, а не в образе жестокой, бессердечной иллюзии, созданной для того, чтобы сломить Сиенну, она могла бы узнать его лучше.

— Сиенна? — Глубокий, хриплый, резкий голос Париса собрал всё воедино.

Их взгляды встретились, и Сиенну накрыла ещё одна волна дрожи. Каждая клеточка её тела завибрировала от осознания действительности.

"Хватит", — едва не закричала Сиенна. — "Хватит меня мучить. Я согласна".

— Сиенна! — Это был хриплый крик, смешанный с отчаянием и надеждой. — Сиенна!

— Хватит! — На этот раз Сиенна не сдержалась. Слёзы жгли ей глаза, подбородок дрожал, зубы стучали. Она вцепилась в полы своей рубашки, чтобы не протянуть руку и не коснуться Париса, когда орда Гаргл проносила его мимо.

Сначала Сиенна считала иллюзии реальностью. Она бросалась к ним, и не сумев прикоснуться, чувствовала, как по кусочкам разрушается частичка её сущности — единственное, что она ещё любила.

"Рай… Ад… Помоги. Помоги!"

— Сиенна! — Парис так яростно вырывался, извиваясь, брыкаясь, выворачиваясь из лап своих стражниц, что рука выскочила из плечевого сустава. — Я пришёл за тобой. И без тебя не уйду. Сиенна!

"РАЙ… АД… ПОМОГИ!"

Сиенна чувствовала себя так, словно в животе её перекатывались железные шары и взбивали всё нутро, проталкивая желчь в горло. Она отпустила рубашку и, вонзив ногти в бёдра, разодрала кожу, пытаясь добраться до костей.

"Успокойся."

Как бы сильно ни хотелось ей успокоить Париса, Сиенна знала, чем больше усилий она приложит, тем яростней тот будет сопротивляться. Это всё не настоящее. Он не настоящий.

— Сиенна!

Наконец группа исчезла за углом, а будь они настоящими, то направились бы в подземелье. Парис продолжал бушевать, и она чуть не погналась за ним, и плевать, мираж это или нет.

— Мне жаль, — прохрипела Сиенна. — Мне так жаль.

Гнев захныкал.

Несмотря на желание рухнуть на пол, свернуться калачиком и зарыдать, Сиенна вынудила себя выкинуть видение Париса из головы и двинулась в противоположном направлении.

И в ту же секунду возникло другое воспоминание, разыгрываясь рядом с Сиенной. Её давно покойная мать сидела в темноте со стаканом водки.

"Мне жаль, что тебя похитили!"— Сильное, истошное рыдание. — "Прости меня. Я сказала это не серьёзно, милая. Мне так жаль". — Пощёчина. — "Я ненавижу тебя! Убирайся". — Снова рыдания. — "Прости. Я не должна была бить тебя".

Другие семьи постигло то же горе, те же ссоры, и Сиенна попыталась не поддаваться этим воспоминаниям.

В любом случае, это было безопаснее видения о Парисе. И всё же, она сделала всё, чтобы настроиться и сосредоточиться на своём задании — освободить одержимых демонами бессмертных наверху, чтобы получить ответы на свои вопросы.

Кронос, может, и приказал Повелителям найти и захватить в плен остальных носителей зла из ящика Пандоры, но царь титанов не прекращал собственных поисков.

И сейчас, в спальнях наверху, были посажены на цепь трое пленников — хранители Одержимости, Безразличия и Эгоизма. И ни один из них не знал о её нахождении в этом замке.

Поскольку Сиенна ещё не научилась летать, и не была уверена, что когда-нибудь найдёт для этого силы, она поднялась по винтовой лестнице.

Кончики её крыльев, по крайней мере, раз тысячу зацепились за потёртый ковёр, прибавляя боль её уже и так ноющим мышцам. Бёдра Сиенны горели от напряжения, затраченного на подъём. Дважды ей пришлось останавливаться и, согнувшись пополам, пытаться отдышаться.

Тем не менее, поднявшись на лестничную площадку, Сиенна расправила плечи и вздёрнула подбородок. Воины, находящиеся здесь, ощущали слабость в любом проявлении, даже если не могли видеть её источник.

И чувствуя слабину, они начинали биться в прозрачные, невидимые двери, удерживающие их в неволе, выкрикивая гнусные непристойности и обещая все виды возмездия, как будто именно она, Сиенна, была повинна в их пленении.

"Давай же, давай. Ты можешь сделать это, ты можешь это совершить."