— Сожги тело той души, которую ты хочешь увидеть, и сохрани прах. Кстати об этом, я тебе когда-нибудь рассказывала, как однажды сохранила прах…
Она все продолжала и продолжала жужжать о том, что она сделала, потом о себе, о своей жизни, и Парис перестал слушать ее, потому что в его мыслях сформировалась внезапная надежда. Он уже сжег тело Сиенны и сохранил ее прах. В то время, он не понимал, почему он так поступил — он знал только, что не может расстаться с ней окончательно. И с тех пор он секретно хранил небольшой флакон с ее прахом в своем кармане.
Должно быть, он каким-то образом подозревал, что тот еще может понадобиться.
Когда Виола, наконец, замолчала, он спросил:
— Должно быть что-то большее, нежели сохраненный прах, что позволит увидеть душу, — определенно должно быть что-то еще. Несколько недель назад Сиенна сбежала от Крона, выследила Париса, но он ее не видел.
Он бы никогда не узнал о ее появлении, если бы не Уильям-Неисправимая-Вертихвостка, еще один из тех, кто может общаться с мертвыми. Именно он случайно упомянул о мертвой девушке у его ног. Конечно, Крон быстро выследил ее и отправил обратно в заточение.
Деяние, за которое царь титанов поплатится.
— Конечно есть. Смешай прах с амброзией и сделай татуировку вокруг своих глаз, — сказала Виола. — Ты увидишь ее, я обещаю. Если ты хочешь прикасаться к ней, то сделай тату на кончики своих пальцев. Если хочешь услышать ее, то за ушами, бла бла бла. Я помню время, когда я…
И снова повелитель отключился от словоблудия богини. Это он мог… Сделает. У большинства людей необходимость нанесения себе татуировки прахом мертвого человека вызвала бы отвращение, но Парис совершил бы и худшее.
— Смогу ли я ощутить ее запах? Вкусить ее? — встрял он в монолог Виолы.
— Только если ты сделаешь татуировку внутри носа, на губах и на кончике языка. Как-то, в Тартаре, я…
— Подожди.
— Есть ли еще что-нибудь, что я должен знать? Что-нибудь важное, чего мне стоит опасаться…
— Парис.
Знакомый голос окликнул его из-за спины. Парис резко обернулся, почувствовав тошноту и тяжесть в желудке. Когда бы Люциен ни наведывался к нему, дурные вести шли за ним по пятам.
— Что случилось?
Глава 4
Люциен, хранитель демона Смерти, высокий и сильный, мощное присутствие которого ощущалось даже сквозь дымку тумана, окружающую его. Как и Виола, он мог перемещаться из одного места в другое силой мысли. Копна его темных спутанных волос торчала в разные стороны. Глаза — один голубой, другой карий — светились беспокойством. Его покрытые шрамами щеки были в грязи, а на мятой рубашке и брюках зияли прорехи.
— Так как я говорил тебе не приходить за мной, пока я не напишу тебе СМС, я так понимаю, что ты не должен быть здесь, — по привычке, Парис спрятал клинки. — Тебе лучше начать говорить.
— Сперва избавься от нее, — Люциен пристально посмотрел в сторону Виолы.
— О нет. Он этого не сделает. Я не из тех красоток, которых мужчины каждый раз отшвыр… эй, подожди! Ты же мужчина Аньи! — Она перестала возмущаться, и радостно помахала воину рукой. — Привет! Я Виола. Впрочем, будто ты сам еще не догадался. Слава о моей репутации летит впереди меня, и я уверена, что Анья бесчисленное количество, раз упоминала обо мне.
— Нет, она никогда… — начал было Люциен, нахмурив темные брови.
— Не перестает говорить о тебе, — торопливо закончил Парис, пока его друг не оскорбил эту эгоистку. Он провел ладонью по шее, будто лезвием, универсальный знак "прекрати это или умрешь".
— Да, — бросив на друга хмурый взгляд, солгал Люциен. — Она без умолку говорит о тебе.
Виола рассмеялась, звенящий звук удовольствия.
— Нет нужды констатировать очевидное, мой милый мальчик. Как будто я не знаю, как часто обо мне говорят.
— Тебе, вероятно, следует написать о том, что ты видела мужчину Аньи, — сказал Парис. — Может, описать его. Скинуть фото. Да что угодно.
Серьезным тоном она сказала:
— Никаких снимков. Там могут быть только мои фото, иначе мои поклонники будут недовольны. Но все остальное… пожалуйста. Я великолепно могу описывать, поскольку я великолепна во всем, — она схватила свой телефон и начала набирать сообщение. — Волосы цвета индиго и глаза как хрусталь и шоколад, он стоит позади меня…
Парис перевел взгляд на озадаченного Люциена.
— Она хранитель демона Нарциссизма, и она ведет обсуждение о себе, — несомненно. — Ты можешь свободно говорить со мной.
Глаза Люциена расширились, и он по-новому принялся изучать Виолу.