Самый темный час

Я откинулся на спинку кресла, увиденное превзошло всё то, о чём я думал до встречи с вирусологом. Невидимая, неотвратимая смерть словно слепой кровожадный пёс, рвалась с тонкой но прочной цепи. Немного помедлив, я снова отринул шевельнувшееся было сомнение и уточнил:

- Американцы быстро обнаружат, что атакованы?

- Не могу гарантировать срок выделения культуры, но думаю, что в течение пяти-шести недель. Однако «Мираж» устойчив к обнаружению и с виду похож на своего предка, туляремия, это довольно известное заболевание. Вакцина против него сначала окажет видимый эффект. Но на самом деле только ослабит инфицированный организм, смерть будет более стремительной и болезненной [6]. Никто не выживет, это сто процентный эффект. До того как противник подберёт антидот, поражение будет достаточным чтобы Аляска в качестве плацдарма стала непригодной. Они объявят карантин, большего ожидать не стоит. Чего американцы не знают, так это одного важного нюанса. Активность мутагена конечна по времени, таким образом мы избежим пандемии без особых затрат. Сейчас мы имеем возможность контролировать его активность. Срок который можно задать от трёх часов, до шести месяцев, после чего вирус впадает в спячку и никакой опасности не представляет.

- Тогда пусть будет шесть месяцев, Геннадий Николаевич. И пускай изготовят достаточное число вакцины для российского населения и армии. Времени как всегда нет, нужно действовать максимально быстро. Сколько носимых контейнеров нужно для того, чтобы болезнь распространилась по всей Аляске и прилегающей территории Канады, в течение трёх недель начиная с этого момента?

Ивушкин снова склонился над компьютером и после недолгих вычислений вывел на экран какой-то цветной график. Видя, что перебрал с академичностью, снова пояснил:

-Десять двухлитровых контейнеров с возбудителями сейчас доставленные на указанную территорию и размещённые в местах скопления грызунов, скотных ферм или городских свалок уже в течение ста восьмидесяти часов, дадут нужный эффект…

…От воспоминаний меня отвлёк негромкий голос адъютанта, он стоял у дверей наверное минут десять, а я так и не услышал. Заметив, что я смотрю в его сторону, Костя снова повторил:

- Приехал эмиссар Евросоюза, некто Майер. С ним двое китайских «контриков», говорят. Что вы в курсе.

- Да, Костя, всё нормально. Угости китайских товарищей чаем, а немца позови сюда. Послушаю, чего скажет, я обещал Чжану.

Не вставая, крутанув кресло так, что входная дверь оказалась перед глазами. Немец появился спустя довольно продолжительное время и когда это случилось, вид у эмиссара Евросоюза был слегка взъерошенный. Ребята из охраны несколько перестарались, однако я их не осуждал. Ведь неизвестно, смогу ли я удержаться от того, чтобы не пристрелить этого рыхлого холёного чиновника прямо тут, на пороге. Костя включил дополнительный свет и по моему знаку тут же вышел. Встреча один на один, таково было условие сообщённое китайским посредником. Не скажу что решение далось просто: о чём будет говорить немец и так известно, вместо этого бесполезного на данном этапе войны разговора, я бы лучше немного поспал. Однако же не выказывая своего истинного отношения указав гостю на диван у стены возле двери, начал разговор первым:

- Господин Майер, у вас есть десять минут на то, чтобы изложить то, с чем вы прибыли. Я знаю, немцы – аккуратный и пунктуальный народ… хочется лично в этом убедиться.

Оправившись от устроенного ребятами обыска, Майер чуть заметно улыбнувшись, сложил физиономию в дежурно-любезную гримасу. Положив перед собой тонкую стопку каких-то бумаг, он начал говорить, чётко, но с характерным жёстким акцентом выговаривая русские слова:

- Господин главнокомандующий, мой визит носит неофициальный характер. Предложение которое я хочу сделать, это исключительно жест доброй воли, акт милосердия.

Немец сделал паузу, выжидательно глядя мне прямо в глаза, пытаясь прочесть реакцию собеседника. Однако я решил не вступать в полемику, поскольку примерный характер «гуманных» предложений европейского представителя был ясен заранее. Поощрительно кивнув, я переложил костыль на левую сторону и взяв со стола стакан минеральной воды сделал пару длинных глотков. Обескураженный немец снова заговорил, уверенности в его голосе поубавилось:

- Россия как государство более не существует, те войска которые ещё сражаются не имеют шансов против военной машины Коалиции. Остатки населения истерзаны голодом и болезнями, вас они не поддерживают, я читал рапорты разведки, в тыловой зоне у вас хаос, приграничные с Китаем и Казахстаном области кишат беженцами.

Снова отпив воды, я глядя парламентёру прямо в лицо уточнил, что вызвало некий всплеск надежды в его бесцветных невыразительных глазах:

- Понимаю, значит выходит так: мы разбиты и беспомощны, а гуманный Евросоюз предлагает нам почётную сдачу и тёплые бараки для всех?

Уловив иронию и издав приглушённый протяжный вздох, немец с видом учителя, объясняющего нерадивому ученику очевидные вещи ответил: