Самый страшный след

— Грошев, нам все о тебе известно! Здание оцеплено! Бросай оружие и выходи, пока не наделал глупостей! У тебя еще есть шанс остаться в живых!

В ответ один за другим раздались пять выстрелов в дверь. В деревянном полотне появились пять новых дырок, а в стене напротив — пять выбоин.

Муровцы прислушались.

— Сменил магазин, — вполголоса прокомментировал Бойко.

— Вот гад…

* * *

Через полчаса служебный автомобиль катил по северу Москвы в сторону Петровки. Впереди, рядом с водителем, сидел Старцев. На заднем сиденье расположились Васильков и Акимушка. Последний держал на коленях узел с редкими иконами в золотых окладах. Церковную кассу — приличную денежную сумму, состоящую из пачки купюр и увесистой горсти монет, временно принял для транспортировки Васильков.

Всю дорогу ехали молча. Лишь за квартал до управления Александр спросил:

— Проголодался?

— Самую малость, — скромно ответил Аким.

— Ничего, сейчас. Мы уже приехали. И на ночлег тебя определим — отдохнешь по-человечески.

Старцев первым вошел в кабинет и остановился.

— Не понял, — нахмурился он, глядя на составленные в ряд столы и валявший посередине кабинета стул. — Что за бардак? И где все?

— Пойду спрошу у дежурного, — сказал Васильков.

— Давай. А я пока чайку горячего сооружу. Присаживайся, Аким. Вот здесь мы и работаем…

Васильков вернулся через минуту, запыхавшийся, бледный.

— Иван, наши в больнице на Соколиной Горе. Помчались туда на автобусе тридцать минут назад.

— Опять «плешивый»?

— Дежурный подробностей не знает. Сказал, что недавно звонил Бойко и просил подмогу.

— Поехали, пока машина здесь! — сорвался с места Старцев. — Аким, чай, сахар и сухари — на столе. Мы скоро!

* * *

— Грошев, сопротивление бесполезно! Бросай оружие и выходи с поднятыми руками! Стрелять не будем! Даю на размышление одну минуту!

Чердак ответил тишиной. Потом хлопнул одиночный выстрел и снова раздался сдавленный женский крик.

Переглянувшись, Егоров и Бойко одновременно налегли на хлипкую дверь. Хрястнув верхней петлей, она плашмя грохнулась внутрь.

Не теряя ни секунды, муровцы ворвались в полутемный чердак с густым запахом пыли и плесени. Помещение освещалось редкими оконцами по обе стороны двускатной крыши. Напротив одного из них сидела Валентина Василькова со связанными руками и кляпом во рту. Рядом лежал человек в штатском с пистолетом в правой руке.

Держа его на прицеле, Василий и Олесь осторожно приблизились. Под подбородком у мужчины зияло пулевое отверстие, из развороченного затылка по опилкам растекалась кровь.

— Готов, — не нащупав на запястье пульса, констатировал Егоров: — Он?

— Тот самый, — развязывая женщину, ответил Бойко. — Вы не пострадали, Валентина?

Та не ответила на вопрос. Глядя в чердачную темноту, она кивнула:

— Там.

— Что там?

— Там «плешивый» с порезанной рукой.

Бойко присел за деревянной вертикальной балкой и негромко спросил:

— Вооружен?

— Видела в руке нож, — ответила женщина.

— Эй, «плешивый»! — крикнул Егоров. — Сам выйдешь или проводников с собаками позвать?

— Зачем же? Я сам, — послышался в дальнем углу шорох. Через некоторое время из темноты появилась тщедушная фигура мужичка с плешивой головой и забинтованной рукой. — Я ему говорил, не нужно этого делать! Я его предупреждал! — кивнул он в сторону мертвого охранника. — Вы же оформите мне явку с повинной? Я вам все расскажу. Как на духу…

Изящным угрем отвратительный тип проскользнул меж двух балок и с поднятыми руками предстал перед сыщиками.

— Какой слащавый голос. — Валентина принялась оправлять белый халат. — А четверть часа назад угрожал и матерился.

«Плешивый» только глупо улыбался и нервно облизывал губы. Бойко подтолкнул его к выходу:

— Пошел!

* * *

Ровно через два часа у парадного подъезда Мытищинского городского исполкома остановились четыре легковых автомобиля. В здание вошли комиссар Урусов, майоры Старцев и Васильков, капитаны Егоров и Бойко, а также два офицера из Управления государственной безопасности НКВД и два офицера охраны.

— К Пономареву, — бросил дежурному сотруднику исполкома Урусов.

Рядом с дежурным остался один из сотрудников НКВД. Остальные поднялись по широкой лестнице на второй этаж.

Увидев бесцеремонно входящих людей, секретарь председателя исполкома, сорокалетняя женщина с властным лицом, успела только открыть рот.

— Пантелеймон Кондратьевич Пономарев? — осведомился Урусов у сидевшего за огромным письменным столом человека.

Тот оглядел вошедших и угрюмо кивнул. Потянувшись к графину, плеснул в стакан воды. Судорожно выпил.

— Вы арестованы.

Пономарев медленно встал из-за стола и, заложив руки за спину, побрел к выходу…

Эпилог

Москва

Август 1945 года

Старый автобус катил на север, в Челобитьево. Деревянное нутро и обивка нещадно скрипели, перекликаясь с натужно подвывавшим старым мотором.

На сиденьях расположилась вся оперативно-следственная группа Старцева. С ними был и послушник Аким.