Самый страшный след

Едва ли не каждый день, рискуя жизнью, он в одиночку мотался на лошади по бескрайним полям, пролескам и оврагам. Увы, безрезультатно. Он искал свидетелей, навещал потерпевших, опрашивал их, записывал приметы преступников. Несколько раз, переодевшись в гражданскую одежду, Василий посещал базары, где продавали излишки. Все было тщетно. Банда каким-то необъяснимым образом все время от него ускользала.

Помог случай и необыкновенная наблюдательность Василия.

Приехав однажды на базар южного пригорода, он обратил внимание на дородную торговку, на прилавке которой постоянно лежали куры, гуси и куски свежей говядины. Другие торговцы, распродав товар, собирали пожитки и уезжали с базара, а у этой женщины мясо не переводилось.

«Занимается перекупкой», — сделал вывод младший лейтенант. На следующий день он оделся попроще и проследил за торговкой. Проживала она на окраине города в своем собственном доме.

По результатам наблюдений Егоров составил обстоятельный рапорт и передал его начальству. За домом установили круглосуточное наблюдение, и вскоре это принесло плоды.

Было замечено, как после полуночи к ее воротам исправно подъезжала подвода, в которой под мешковиной лежали куски нарубленного мяса и готовая к продаже птица.

Привозившего мясо мужика немедленно арестовали. Он оказался трусоватым перевозчиком награбленного и дал подробные показания, благодаря которым уголовный розыск оперативно вышел на банду Голяма.

Банда обитала в одном из лесистых районов Ленинградской области. Отправленный туда батальон НКВД как по нотам разыграл армейскую операцию: окружил лес и в течение часа полностью уничтожил бандитов.

За рвение и существенную помощь в ликвидации опасной банды Василий Егоров был награжден серебряным портсигаром и через полгода переведен в Ленинградский уголовный розыск. А перед самой войной его и еще несколько офицеров перевели в столицу для усиления Московского уголовного розыска.

* * *

Поздно вечером, доев остатки провизии и впрок покурив, отдохнувшие муровцы двинулись знакомым маршрутом к позициям возле дома инвалида Липового. Вся операция по устройству засады была рассчитана на двое суток; растягивать ее на больший срок не имело смысла, было понятно: Московская епархия находится в относительной близости от села Бородино, и любой ее представитель вместо долгого ожидания закладки первого камня на месте может просто приехать сюда к нужному сроку.

Вчерашняя ночь прошла впустую. Теперь сыщики связывали свои надежды с ночью грядущей.

Добравшись до участка Липового, они разошлись в разные стороны и расположились на знакомых позициях.

В томительном ожидании прошел час, другой, третий.

Старцев все чаще поглядывал на старые немецкие часы с фосфорными стрелками, затем переводил взгляд на восток, где вскоре просветлеет небо, и тихо вздыхал. Надежды, что преступники клюнут на наживку, с каждой минутой таяли.

Когда справа от позиции Ивана послышался шорох, похожий на тихие осторожные шаги, он подумал, что это кто-то из его коллег. Наиболее скептически к засаде относился Егоров. Почему-то его Иван и ожидал увидеть.

Каково же было удивление Старцева, когда вместо рослой фигуры Василия из темноты появилось что-то щуплое и невысокое.

«Кто это? Преступник? Заплутавший сельчанин? Неужели сработало?..» — удивился Старцев и решил подпустить незнакомца поближе.

Карманный электрический фонарик был зажат в левой ладони, большой палец поглаживал металлический полозок, готовый подвинуть его вверх. Правая ладонь сама собой потянула из-за пояса пистолет…

— Стоять! — вырос перед незнакомцем Иван.

Одновременно с командой он ослепил лицо неизвестного ярким фонарным лучом. Испугавшись, тот приглушенно вскрикнул и отпрянул назад.

— Стоять, я сказал! — повторил майор, хватая его за руку.

Сноп света продолжал метаться по смуглому лицу молодого мужчины с яркой цыганской внешностью.

Первым на помощь подоспел Горшеня. Выхватив из кармана веревку, он завернул цыгану руки и ловко связал их за спиной. Тут же подбежали и другие.

— Проверьте там, — приказал Старцев, кивнув в темноту, откуда появился цыган.

* * *

Трое муровцев с фонарями прочесали поле, отделявшее село Бородино от грунтовой дороги на Мытищи. Увы, никаких сообщников задержанного найти не удалось.

Тем временем Старцев уже начал первый допрос, называемый у сыщиков горячим. Только что арестованный человек, как правило, растерян, мысли его не собранны, «линия защиты» не подготовлена. Да и психологически не каждый бывает готов к такому повороту. Потому и торопятся следователи задать главные вопросы, пока подозреваемый не пришел в себя.

— Значит, зовут тебя Роман? — продолжал слепить его фонарем Старцев.

— Роман, — щурясь, кивнул парень.

— Сколько лет?

— Девятнадцать.

— Из табора?

— Да.

— Куда ты направлялся?

На этот вопрос прямого ответа не последовало. Парнишка со скуластым лицом, с темными живыми глазами и копной черных как смоль волос попытался вырваться из цепких рук муровцев.

Реакция насторожила.

— Отвечай на вопрос или худо будет! — повысил голос Иван.