Самый Странный Бар Во Вселенной

Я сейчас как раз к этому подхожу. Вайсенброх в конце концов пришел к выводу: хотя, глядя через эти стекла, он не видит тканей, а видит лишь смутное мерцание, но все покровы остаются на местах. Ему хватило ума никому об этом открытии не рассказывать, даже жене, но ему не хватило ума держаться подальше от местной гостиницы. К сожалению, он обнаружил там как раз то, что надеялся найти; нескольких местных Madchen, не говоря уже о самой буфетчице. Судя по намекам, разбросанным в письме, я могу сказать, что Вайсенброх несколько переволновался. Он выпил немало шнапса и вел себя с означенными женщинами просто постыдно. К счастью, он не разбил очки. В итоге его отвели в магистрат, он предстал перед судом и был оштрафован на несколько марок. В давние времена это была значительная сумма.

Так вот, как я уже отметил, Ганс Вайсенброх был человеком, не чуждым идеям просвещения. Он обменивался письмами с Гёте и Шиллером, поддерживал связи с двором Саксен-Веймара в Эрфурте, и есть подтверждения, что именно он изготовил очки, которые Шиллер носил до самой смерти. Несомненно, от кого-то из придворных он услышал о том, что во Францию в качестве представителя колоний прибыл мой предок, доктор Бенджамин Франклин.

(«И вы действительно потомок Бенджамина Франклина?» – едва ли не с восхищением проговорил Китинг.)

Так мне рассказывали (продолжал Бах). Ну, Вайсенброх знал о научных достижениях Франклина, разумеется, и он решил, что американец сможет объяснить, как работают очки из кварца кобольдов. Возможно, он предполагал, что в любой момент сможет вернуться к кварцевой жиле и раздобыть больше материала. Во всяком случае, он упаковал очки и отправил их одному из своих друзей при дворе Саксен-Веймара, приложив письмо, адресованное Франклину, и попросив передать пакет посланнику колоний. Тогда ничего иного придумать было нельзя; почта работала не так уж хорошо.

Насколько я могу судить, мой предок прекрасно использовал очки. До сих пор, знаете ли, некоторые его потомки живут во Франции. Но он никогда не упоминал об этих очках, и мы бы ничего о них не узнали, если бы не письмо Вайсенброха, написанное мелким неразборчивым почерком, типичным для восемнадцатого столетия.

(«И что Франклин ответил Вайсенброху?» – спросил Китинг.)

Никто не знает. Все, что у нас есть, – письмо Вайсенброха с пометкой Франклина. На полях написано: «Сказать г-ну Вайсенброху d. n. atz. enuz. e. p., 4.13». Никому не известно, что означают все эти сокращения. И все, что нам известно о Вайсенброхе, – это его письмо Франклину и его переписка с Гёте и Шиллером. Потом все контакты были прерваны. Понимаете, эти события произошли как раз тогда, когда ландграф Гессе-Касселя начал поставлять королю Георгу солдат для службы в американских колониях. При дворе Саксен-Веймара к этому отнеслись весьма неодобрительно, и отношения с Гессе-Касселем надолго прекратились. А Вайсенброх жил в ГессеКасселе.

*** 

Мистер Коэн наклонился над стойкой.

– И вы хотите нам сказать, когда вы надеваете очки, то видите всех вокруг, как будто одежды на людях столько же, сколько на обезьянах?

– Именно это я и хочу сказать, – сказал Бах, снова вытащив очки и нацепив их на нос; он внимательно осмотрел бармена. – Например, очки мне подсказывают, что у вас на животе большой жировик, прямо к северо-востоку от пупка, чуть ниже пряжки ремня.

Лицо мистера Коэна залилось краской, напоминавшей густое бургундское; но прежде чем он успел подыскать подходящий ответ, распахнулась дверь, и появилась светловолосая миссис Джонас, которую сопровождала другая дама, моложе и выше ростом.

– Привет, мистер Коэн, – сказала миссис Джонас, подводя свою протеже к стойке бара, туда, где сидел Бах. – Очень жаль, если мы заставили вас ждать, Септимус, но мы не хотели попасть под этот ливень. Мэриан, это Септимус Бах; Септимус, я хочу тебя познакомить с Мэриан Маркс. Думаю, что у вас двоих немало общего.

Мисс Маркс, конечно, в полной мере оправдала те щедрые авансы, которые выдал ей мистер Гросс. Голливуд мог бы использовать лицо, которое виднелось из-под огромной копны рыжих волос, и все остальное, вплоть до пары изящных лодыжек, казалось, вполне соответствовало тому, что было на виду. Но Септимиус Бах остался невозмутимым, и голос его звучал очень ровно. Юноша едва коснулся руки, которую ему протянула посетительница.

– О да, – проговорил Бах, глядя на девушку сквозь очки. Последовала небольшая пауза. – Вы… ммм… не хотели бы выпить?

– Стингер, пожалуйста, – сказала девушка.

Беседа на этом оборвалась – но тут дверь снова отворилась и появилась другая девушка, которую можно было бы назвать полнейшей противоположностью Мэриан Маркс. Она была невысокой, и очки в черепаховой оправе выделялись на невыразительном лице под стриженными в кружок черными волосами. В отличие от великолепно одетой мисс Маркс она носила короткое пальто поверх бесформенного халата. Девушка вручила пакет миссис Джонас.