Самый серьезный шаг

Мэгги покраснела.

— Вы прекрасно знаете.

— О том, что ты, дурочка, бросила школу, не сдав экзамены, и этим лишила себя всяких шансов продолжить столь многообещающую карьеру в математике? Ты не хочешь, чтобы я рассказывала ему именно об этом, детка?

Мэгги покраснела еще сильнее.

— Э-э… да, — ответила она после минутного замешательства. — Вы же знаете, каким он может быть?

— Еще бы мне не знать. Но, хорошо зная своего сына, я не сомневаюсь в том, что он все равно догадается обо всем, хочешь ты этого или нет.

Мэгги решительно подняла подбородок, откинув на спину волну золотисто-каштановых волос.

— Значит, мы должны позаботиться о том, чтобы он не догадался. А сейчас, может быть, мне пойти и приготовить для него комнату?

Миссис Ричмонд с признательностью улыбнулась ей.

— Приготовишь, дорогая? Думаю, мы поместим его в голубую комнату, ты согласна?

Опять эта ужасная голубая комната. Мэгги стиснула зубы, вспомнив, как утром, полтора года назад, она увидела полураздетую красавицу Джоан Дарси, выскользнувшую из голубой комнаты, в которой тогда спал Люк. Волосы несравненной рок-звезды были растрепаны, а на лице написано довольное выражение сытой кошки. Хотя Мэгги и была невинна, но для того, чтобы понять, чем они с Люком там занимались, не надо было быть семи пядей во лбу.

— А почему бы не поместить Люка в его старой комнате? — быстро предложила она. — Если он будет жить в своей прежней комнате, окруженный наградами, которые выиграл в школе и колледже, это может помочь ему легче переносить горе.

— Какая прекрасная идея! — с энтузиазмом воскликнула миссис Ричмонд, и они улыбнулись как люди, хорошо понимающие друг друга.

Миссис Ричмонд была для Мэгги кем-то вроде близкой родственницы. Ее мать и мать Люка вместе учились в школе, были лучшими подругами, потом подружками невесты друг у друга на свадьбах и, наконец, крестными матерями своих первенцев — Люка и Клэр. Поэтому, когда отец Клэр и Мэгги сбежал в Индию, как он выразился, «в поисках самого себя», оставив жену с двумя детьми без единого пенни, Барбара Ричмонд предложила лучшей подруге ту помощь, которую только могла оказать. Мать Мэгги стала считаться домоправительницей у богатых Ричмондов, а после смерти отца Люка обеих женщин связывали скорее приятельские отношения, чем отношения хозяйки и прислуги.

Поэтому Мэгги выросла вместе с Люком. Для девочки Люк, который был на десять лет старше ее, являлся непререкаемым авторитетом. Он научил ее всему. Именно Люк показывал ей, как надо запускать воздушных змеев; обучая ее шахматной игре, он первым обратил внимание на выдающиеся математические способности Мэгги. Люк в ее глазах был героем, и она обожала его с той поры, как помнила себя.

Часы, оставшиеся до возвращения молодого вдовца домой, пролетали незаметно. И Мэгги с миссис Ричмонд суетились, как хлопотливые наседки.

— Вам не кажется, что эта лавровая гирлянда висит немного высоко? — спрашивала Мэгги, перевешиваясь через дубовые перила лестницы с риском упасть, и поправляла благоухающие зеленые дуги.

— Ты права, — соглашалась миссис Барбара. — Но я думаю, что ему понравится. Он слишком долго не был здесь — дадим ему возможность вновь справить настоящее английское Рождество.

Неожиданно с улицы послышался визг шин автомобиля, тормозившего на покрытой гравием дорожке. И, быстро сбежав вниз по ступенькам, Мэгги выглянула в окно на лестничной площадке.

— Он приехал! — сказала она голосом громким от возбуждения. — Он дома!

Сверкающий темного цвета автомобиль замер перед крыльцом большого старинного особняка, и Мэгги, сердце которой билось как сумасшедшее, поняла: во всем, что касается Люка, она совершенно безнадежна. Некоторые вещи, с грустью подумала она, просто никогда не меняются.

— На чем он приехал? — спросила неравнодушная к автомобилям миссис Ричмонд, поправляя перед зеркалом прическу.

— Кажется, это «бентли», большой темно-зеленый «бентли». Очень солидный. — Раньше он всегда приезжал на элегантном черном «порше», так хорошо соответствующем его имиджу весьма преуспевающего финансиста. Но теперь ведь Люк стал семейным человеком… — Я открою ему, — предложила она.

В тот момент, когда Мэгги достигла тяжелой дубовой двери, раздался требовательный звук старомодного колокольчика. За ним последовал настойчивый громкий стук, и она поспешила открыть дверь перед высоким мужчиной, стоящим в вихре снежинок, словно грозный разбойник с большой дороги.

Нет, совсем не таким представлялось ей возвращение Люка домой. Мельком взглянув на нее, он прошел мимо, слишком занятый тем, чтобы защитить от густо валившего снега завернутого в толстое белое одеяло ребенка, которого он прижимал к обтянутому черным свитером плечу. В этот момент малышка негодующе запищала.

— Черт возьми! Из одной снежной бури прилетели прямо в другую! — воскликнул он, улыбаясь своей обычной, отстраненной и несколько загадочной улыбкой, несмотря на это, способной тронуть самое черствое сердце. — Здравствуй, мама.

— Здравствуй, дорогой. — Барбара Ричмонд подставила ему щеку для поцелуя.

И только тогда серые глаза Люка переключились на Мэгги.