Самый кайф

Стали вступать в джинсовое движение музыканты. «Санкт-Петербург» полным составом. Виртуоз Ляпин. Случайно наткнулись с Джорджем на БГ, и тот вступил. Ватман у меня сохранился, и я смотрю сейчас на его потертую поверхность, перебираю фамилии: Старцев Саша (рок-журналист), девять работников тогдашней телепрограммы «О-ля-ля!», Сева Новгородцев (британский радиоведущий), Прохватилов – Селиверстов – Федоров (верхушка газеты «Петербургский литератор»), Андрей Измайлов (автор книги «Русский транзит»), Дмитрий Толстоба (классный поэт), Александр Кан (музыкальный критик), Виктор Топоров (злобный критик), Лейкин – Либабов – Кефт («Лицедеи»), Виктор Ращупкин (олимпийский чемпион по метанию диска), Коля Баранов (доктор химических наук), Шинкарев – Шагин – Голубев и другие «митьки», сексолог Лев Щеглов, холостяк Аркадий Спичка, много других известных и малоизвестных русских, немцев, американцев и одна француженка…

Вступали все, кому предлагалось, – никто не отказывался. Многие журналисты стали конгрессменами с удовольствием, и в дюжине газет фактически открылись джинсовые ячейки. За рекламу хорошего дела платить не надо! Каждое наше действо отмечалось питерской прессой.

На один из хеппенингов в ДК на Обводном канале приехала съемочная группа «Телекурьера» во главе с дамой Антоновой. Я только что сочинил «Гиперинфляционный рок», и «Телекурьер» нас снял. Джинсовая толпа подпевала. И Антонова вступила в движение, хотя, возможно, и не поняла – куда.

«Телекурьер» случился уже осенью девяносто второго, тогда демократия требовала убрать Ленина с денег. Вот текст тогдашней песни:

Один собчак сжат в моей руке,
другой собчак в Сбербанке,
третий собчак пошел гулять к реке —
на него напали там панки.
На паперти лежат пять медных салье,
а время бежит и жизнь проходит.
Но один собчак еще сжат в руке.
Господа новые, новые боги!
Один собчак как большая луна,
одна салье – монета-замарашка.
На одну салье не купишь и вина.
Эй, хочешь получить собчак, милашка?!
Но если миллион медных салье
пойдут на один собчак войною,
то красивый собчак утонет в дерьме.
Господа новые, новые боги
и новые деньги: один собчак – это сто салье!
На Невском проспекте два вьетнамских моряка
обменяли фунты и баксы,
чтоб на Сенном рынке за полсобчака
закупить грузовик ваксы.
За миллион салье миллион сапог
чистили целый год сапожники.
Каждый жил и умирал, как мог.
Господа новые – новые должности!
Один собчак сжат в моей руке,
другой собчак в Сбербанке,
третий собчак завял на сквозняке,
четвертый потерян по пьянке
и пятый собчак не в моем кошельке,
с шестым я в ссоре, а седьмой случайно
отдал любимой и иду налегке.
Господа новые – новые чаянья
и новые деньги: один собчак – это сто салье!
Новые деньги это!..

На куске ватмана поместилось около тысячи фамилий. Первые десять месяцев Джинсового Конгресса прошли бурно и весело, как это всегда случается в истории любого дела, придуманного не со зла и без кровожадных целей. Джинсовый Конгресс можно было назвать постоянно действующим балаганом с постмодернистским уклоном – движение практически цитировало и пародировало действительность. Допародировались в итоге.

Имеет смысл привести список джинсовых акций за девяносто второй год, своеобразный календарь добрых джинсовых дел.