Самый кайф

И тут сон потерял реальность. Осталось неясным – взял я миллиард во сне или нет. Хочется верить, что не взял. А поскольку не взял, то у меня осталась возможность фантазировать. А в фантазиях своих я обиделся за российский народ, за который никто из артистов не поет – все поют за Ельцина, «черный нал» мешками выносит Чубайс из Белого дома. Представлялась картина – колонны трудящихся до горизонта Невского проспекта идут Первого мая, и из репродукторов на полную громкость летят наши революционные рок-н-роллы. Ведь рок-н-ролл – это всегда революция, так же как и бессмертие…

Но в реальной жизни миллиард пока не появился, и я решил отправиться в Париж, предложив коллегам на чердаке «АнТропа» заняться улучшением альбома. Вернувшись в конце июня, я обнаружил коллегу А. гоняющим по городу на тачке в состоянии полного алкогольного безумия.

– Сто граммов испаряются за час, – говорил А., выпивал сотку, ждал час, садился в машину и ехал в другой клуб, повторяя процедуру.

Коллега Б. уже сдался в Скворцова-Степанова, «Скворечник», где его в алкогольном бараке пичкали таблетками. Погожим летним утром я поехал туда, захватив акустическую гитару. Возле «Скворечника» цвели акации или не акации и пахли чудесно.

Внутри барака ходили потухшие люди и говорилимне:

– Здравствуйте. Здравствуйте.

– Здравствуйте, – сказал мне коллега Б. – Спасибо вам, друг, за гитару.

Подошел человек в пижаме с номером «33» на коленке.

– Здравствуйте, – произнес пациент алкогольного барака, и неожиданно я узнал в нем известного джазового саксофониста.

– Здравствуйте, – произносили, проходя по коридору, пациенты – известный детский писатель, телеведущий, член Государственной думы.

– Хорошая компания, – кивнул я на прощание. – До свиданья! Пошел я.

– Здравствуйте, – ответил коллега Б.

В итоге из американских гастролей ничего не вышло, зато песни мы записали. А в начале девяносто восьмого я встретил Митю Шагина и предложил:

– Ты теперь известный деятель шоу-бизнеса, певец и танцор. Приглашаю тебя, как Ковердейла в «Дип перпл». Споешь «Марсельезу»?

– «Марсельезу»? Для народа? Для трудящихся? Конечно спою.

Я соединил «Марсельезу» с песней «Битлз» «Ол ю нид из лав», и Митя спел.

– Они у нас за все заплатят, – говорил я Мите. – В дорогих клубах. Для банкиров и бандитов. Под фонограмму. Понимаешь? Под «фанеру»! Споем им про революцию.

– Про революцию! – согласился Митя.

Из второго закона термодинамики следует: тенденции в развитии замкнутых систем проявляются в росте энтропии, то есть меры хаоса, постепенной потери организованности. Рок-музыка замкнутой системой и является. Если писать о ней долго, то и в текст проникнет, уже проник хаос. Хаос же текста может быть приятен автору, но автор все-таки должен думать и о читателе. А читателю нужны стройность предложений и организованность абзацев. Дабы остаться в ладу с читателем, я постараюсь остановить себя и закончить книгу.

Зима заканчивалась, и мокрые хлопья снега падали на вечернюю толпу возле станции метро «Василеостровская». Мужская часть петербургского народа покупала пиво в ларьках и тут же его жадно заглатывала. Женщины устало садились в трамваи, красота их лиц была обезображена заботами. Все, казалось бы, ждали весны, но когда она реально подступила, то вдруг выяснилось, что – или просто устали ждать, или не знали, на что теперь надеяться.

Я спустился по ступеням, прошел сквозь мужчин и женщин и пересек Средний проспект. Весь залепленный снегом, я свернул на 10-ю линию и прошагал еще метров двести. В конце длинного дореволюционного здания имелась дверь. Она оказалась открытой, и я вошел в нее. За дверьми переминался с ноги на ногу милиционер и не препятствовал. В коридор доносился гул голосов, в недрах клуба редкими звуками ухала бас-гитара.

– Раздевайся, Владимир! Вот гардероб. Сбацаешь пару песен? И Ильченко обещал. Дюша тоже тут.

Это в коридор вылетел Сева Грач в шляпе техасского рейнджера и набросился с вопросами-ответами. С Грачом мы учили одну историю в университете и слушали одну музыку после. Несколько лет Сева был директором у Майка и его «Зоопарка» – ничего хорошего в итоге из этой затеи не получилось.

Накануне весны девяносто восьмого в бывшей столовой открывался рок-н-ролльный клуб «Гараж». Меня пригласили, и я пришел. В вытянутом объеме зала публики уже хватало. Тридцать лет назад я в первый раз вышел на «большую» сцену клуба «Маяк», а большинства из присутствующих в «Гараже» еще не существовало даже в виде зародышей… Грач указал на свободное место рядом с лохматым поэтом Кривулиным, мрачно-молча жевавшим антрекот. Или отбивную. Но, видать, отбивную плохо били, поскольку Кривулину приходилось пилить мясо ножом в полную силу… Кирпичные стены разукрасили номерными знаками, и я решил – торопиловскую машину, когда она совсем развалится, отдам в «Гараж» дизайна для. Не успел я так подумать, как стодесятикилограммовое божество возникло в дверях. Яне видел Торопилу несколько месяцев, но он подсел рядом и начал с запятой:

– Черные силы нападают со всех сторон.