Самый кайф (сборник)

…Реализация божественной программы началась оригинальным образом, и я даже не сразу заметил, что процесс уже идет. Еще летом девяносто четвертого, на восьмом где-то месяце протрезвления, я написал криминальную повесть «Смерть в до-мажоре», в конце которой на одном бандитском фестивале в Питере появляется классный британский певун-хрипун Джо Кокер. Повесть была напечатана в канун девяносто пятого года, а в июне на бандитский фестиваль Вовы Киселева «Белые ночи» этот самый Джо Кокер и прибыл.

На совпадение я обратил, конечно, внимание, но без особого энтузиазма. Тогда же я сдал в издательство «Атос» новую рукопись – роман «Ересь» – и улетел с киногруппой в Штаты. В романе роль злодеев исполняли «голубые», против которых я ничего чрезвычайного не имею. Просто шутка такая. Просто кто-то ведь должен быть злодеем… В Нью-Йорке, болтаясь по торговым стритам, я услышал грохот оркестра и пошел на звук. На пересечении улицы с Парк-авеню толпился люд. Я протиснулся и увидел стотысячную колонну до горизонта, над которой трепыхались транспаранты типа – «Объединенные ирландские лесбиянки за свободный оргазм!», «Трансвестисты церкви (далее неразборчиво) взывают к (неразборчиво)», «Правоверные евреи за анальный секс», «Офицеры требуют генерала!».

– Боже мой, – прошептал я, – офицеры хотят трахнуть генерала… Нет! Они хотят иметь своего «голубого» генерала. Они, наверное, хотят объединиться в «голубые» десантные дивизии. О боже! Кровь леденеет в жилах! Поднимаешь голову, а в небе педерасты на парашютах!..

Я бежал прочь, но еще не верил. А зря. В «Ереси» криминальный сюжет развивается через некий компьютер, который питерским лютеранам – а их возглавляет Андрей Тропилло – некая американская женщина дарит со шпионскими целями… В Америке, где бы я ни находился – и в Балтиморе, и в Гринвиче, и под Детройтом, – меня везде посредством телефона находила некая лютеранская женщина и настаивала на том, чтобы я летел под Чикаго получать… компьютер для Торопилы!

В романе «Ересь» философия книги построена вокруг криобальзамирования, то есть замораживания умершего тела в жидком азоте. Я просто использовал материалы Михаила Соловьева. Имелись у меня между делом и адреса американских криоцентров.

В Мичигане я нырял, пил коку и смотрел по ТВ процесс Симпсона. Этот чернокожий богач отрезал белокожей жене голову, и адвокаты отмазывали его от электрического стула.

– Вот если б эту голову сразу заморозить, – подумал я как-то вслух.

– Зачем замораживать? – удивился кузен Питер Рекшан.

Я объяснил, показал адреса…

На следующий день мы припарковались возле здания с надписью на фасаде «Крионикс инститьют». Точно в таких же зданиях по соседству расположились оптовая база «Пицца-пицца» и фабрика пуговиц и подтяжек.

Нас встретила пожилая пара – мистер и миссис Этингеры. Показали офис и зальчик для совещаний. На стене висели фотографии в рамках.

– Она возглавляла институт и ушла десять лет назад… Он был мотор, наша душа. И ушел семь лет назад, – объяснил дедушка, мистер Этингер.

Все это звучало так, будто люди ушли за пиццей или пуговицами. Мне же не терпелось увидеть ТО САМОЕ, но я не знал, как спросить. Петя помог, и дедушка ответил:

– Да, конечно, пройдемте.

Мы прошли в цех или, точнее, на склад величиной в две баскетбольные площадки и остановились возле здоровенного куба.

– Здесь производится постепенное замораживание. Были проблемы с деманджем оф бади.

– Демандж! – вздрогнул Петя. – Ломались замороженные конечности!

В углу стояло ТО САМОЕ, похожее на экспонаты из музея космонавтики.

– Здесь, – объяснил мистер Этингер и показал на космический аппарат типа «Союз», – здесь мои первая жена и мама. А здесь, – дедушка перешел к «Аполло», – здесь четверо замороженных пациентов, любимая собака одного из пациентов и две его кошки.

В третьем контейнере находились еще семеро. В углу помещения стоял новый, еще пустой агрегат. Какой-то узкий и мелкий. На корточках они, замороженные, там сидят, что ли?

После я фотографировался на фоне, так сказать, и проводил в офисе переговоры о продвижении бессмертия на российский рынок. Изложил позицию Торопилыи сообщил о предполагаемом месте для мавзолея в Мартышкине.

– В Мартышкине – это хорошо, – согласился дедушка Этингер.

За полтора года до Мичигана я выступал в Питере на женском съезде с докладом об алкоголизме. Съезд проходил в медицинском музее. Перед входом в зал стояли за стеклами два экспоната. Две мумии! Я прочитал таблички. «Кладбище в Мартышкине. Пример естественной мумификации. Женское захоронение». Я сочинил текст, где шутливо упомянул Мартышкино. Текст напечатал Набутов в журнале «Адамово яблоко». Теперь Мартышкино возникло в связи с будущими криобальзамированиями в России. С одной стороны, я в этом несчастном Мартышкине ни разу и не был, с другой стороны – только я написал про замораживание, так сразу же в «морозильном» центре и оказался. Первым, думаю, из российских граждан.