Самый яркий свет

Глаза Кэти наполнились слезами, и Эбби мгновенно забыла о своей злости.

— Конечно же, все будет в лучшем виде. Все будет прекрасно, — заверила она дочь и крепко обняла ее.

Что ж, не такая уж большая жертва. В такой важный день стоит ради счастья дочери поступиться гордостью. Ведь что для матери главное? Надо смириться. И, когда Сэм приедет, в первую очередь нужно будет помнить о Кэти, а потом уж обо всем остальном.

— Эбби…

Она тотчас узнала голос, тот самый уверенный голос, который всегда завораживал ее. Вот и теперь Эбби затрепетала.

— Слушаю, Сэм…

— Я хотел спросить, когда мы можем встретиться и обсудить свадьбу Кэти? Она собиралась переговорить с тобой…

— Она сказала, что ты оплачиваешь прием… — И еле слышно добавила: — И обо всем остальном тоже…

— О чем остальном? — не понял Сэм.

— О том, что ты, насколько я поняла, возвращаешься сюда… «домой», — сыронизировала она. — Почему?

— Почему я не сказал сначала тебе? Так ты не дала мне такой возможности. Кроме того…

— Меня не касается, что ты собираешься делать и где жить, — со злостью отчеканила Эбби. — И тебя не должны касаться дела Кэти.

Не сдержалась, хотя обещала себе ради Кэти не ссориться с ним.

— Она наша дочь, — с непоколебимым спокойствием заметил Сэм. — Послушай, я не хочу ссориться с тобой.

— Ты не хочешь со мной ссориться… А, ну конечно… Ты бы вообще не имел со мной дела, если бы у тебя был выбор. Ты хочешь завладеть Кэти. А я тебе не нужна. И не думай, Сэм, что я этого не понимаю. Не такая уж я дура, в конце концов… по крайней мере теперь.

— Ты не права.

— Неужели? Тогда почему ты с такой настойчивостью лезешь в ее жизнь? И не говори мне, что это получается у тебя само собой. Зачем тебе платить за прием?

Зачем возвращаться? Зачем искать тут работу? Сэм, ты делаешь это ради Кэти. Другого разумного объяснения нет.

— Разумного, может быть, и нет, — подтвердил Сэм, и голос у него странно изменился. — Но ведь есть еще и чувства, перед которыми разум отступает.

— Ты это о чем?

— Неужели ты, в самом деле, злишься только потому, что я хочу стать частью жизни моей дочери? — спросил Сэм. — Или боишься, что я ненароком войду и в твою жизнь? Эбби, мы же взрослые люди, и оба одинаково ответственны за жизнь нашей дочери…

Эбби едва не задохнулась от такой наглости. Как он смеет говорить об ответственности?

— Наши с тобой отношения не имеют значения, — твердо продолжал Сэм. — Сейчас важны только чувства Кэти. Она спит и видит, чтобы мы оба присутствовали на ее свадьбе. Мечтает, чтобы мы оба были рядом с ней в этот торжественный день. Она хочет…

— Я знаю, чего хочет моя дочь, — перебила Эбби.

— Тогда ради нее согласись встретиться со мной… и обсудить не только свадьбу, но и наше поведение, по крайней мере, до конца церемонии.

Неожиданно Эбби ощутила непомерную усталость и решила больше не спорить. Какой в этом смысл? Сэм прав.

— Если ты сегодня свободна, я мог бы заехать за тобой, — услышала она голос Сэма, который принял ее молчание за согласие. — Наверное, нам лучше поговорить на нейтральной территории. Если у тебя есть…

— Да. Хорошо. Я согласна, — устало промолвила Эбби. — Но тебе не стоит беспокоиться и заезжать за мной. Я могу и сама приехать…

— Как скажешь.

Они договорились о встрече в маленьком пабе, славившемся великолепной кухней. Эбби не понимала, почему ждала, что Сэм не сдастся и настоит на том, чтобы заехать за ней, и почему она так отчаянно разочарована его уступчивостью. Естественно, она не хотела ни одной лишней минуты провести в его обществе, и все-таки…

— В восемь?

— В восемь, — подтвердила Эбби.

Что надеть? Кремовый костюм для коктейлей? Или он слишком роскошен для обычного ужина в пабе, пусть и имеющего репутацию модного местечка? Разглядывая себя в зеркале, Эбби никак не могла ни на что решиться.

Прежняя Эбби ни за что не надела бы ничего кремового. Скучно и банально! Однако годы не только обвели ее глаза мелкими морщинками, но и сделали по-женски мудрее, а заодно прибавили уверенности в себе.

Сегодня ей не нужны платья, которые кричали бы о ее самодостаточности.

Кремовый костюм подойдет. Он отлично подчеркивает фигуру, ничего не выпячивая, правда, юбка слишком длинная, однако большой разрез сзади любому, в ком взыграет любопытство, точно скажет, что скрывать ей нечего и ноги у нее что надо, Эбби выбрала простые золотые сережки — подарок себе самой к дню рождения. Наложила легкий макияж и, бросив последний взгляд в зеркало, осталась довольна: тени делают глаза больше и загадочнее, тон губной помады не вульгарен. Всё.

Эбби печально усмехнулась. Когда-то, готовясь к выходу из дома и аккуратно подрисовывая губы, она отлично знала, что от помады скоро ничего не останется и в помине — Сэм целует. И, предвкушая эти сладостные мгновения, Эбби начинала трепетать, так что руки дрожали и ничего не получалось с макияжем.

Вот и теперь, стоило лишь вспомнить о былом счастье, о великой любви, как сердце болезненно сжалось. Не поэтому ли я ответила на поцелуй Сэма? Он понял? Неужели он догадался, что, пока мы жили врозь, никто… абсолютно никто не сумел пробудить во мне те же чувства?