Самый эльфийский поцелуй

Как можно любить снег и холод? Он же колючий, неприятный и противный! От мороза краснели щеки, и никакие белила не помогали вернуть им аристократическую бледность. А еще из носа текло, как у обычной девы из подворотни. Через полчаса пребывания на морозе першило горло, мерзли ноги и отваливались пальцы.

Катриэль ненавидела не только зиму, но и все, что было с ней связано.

Эти варварские игры с катанием на непонятных уродливых санях с огромных горок, глупые бои снежными снарядами или танцы у костра. А шумные праздники по случаю смены года! Когда народ веселился и плясал так, что забывал о манерах и положении. Когда грань между народами будто стиралась.

Недопустимое поведение!

Катриэль поежилась, кутаясь в невесомую шаль, и нахмурилась.

Клиент опаздывал. Хотя всем было известно, что алари Орейо ненавидит опоздания и никогда не прощает.

Она знала, как к ней все относятся, и даже гордилась подобным отношением. Меньше друзей — меньше проблем. Да и не было в академии достойных её дружбы.

Девушка взглянула на флакон, который сжимала в руке, и довольная улыбка окрасила красивое лицо.

Первоклассный яд. Ее собственное изобретение, которым Катриэль страшно гордилась, хотя никому не рассказывала. Её бы не поняли. Где это видано, чтобы благородная алари исследовала магию смерти и ставила эксперименты.

Именно поэтому Катриэль сбежала в академию.

Такой полет для творчества и реализации своих планов. Здесь не было требовательных родителей и бесконечных женихов, которым не терпелось поймать её в брачные силки. Здесь не было контроля...

Почти.

Катриэль сморщила личико, вспомнив декана боевого факультета.

Эшфорт!

«Вечно он сует свой нос в чужие дела! Ректор совершил страшную ошибку, когда взял этого бастарда на работу! Ну ничего, я добьюсь, чтобы его выгнали с позором!»

В коридоре раздались шаги, заставившие её замереть и прислушаться.

Катриэль прекрасно знала, кому предназначается яд, но ничего не чувствовала. Это не её проблемы, а девчонка сама напросилась.

Нет, алари не желала ей смерти, но отчаянно нуждалась в деньгах. Очень больших деньгах. Особенно теперь, когда отец урезал бюджет.

— Это всего лишь сделка, — прошептала Катриэль себе под нос и повернулась к входящему. — А остальное меня не касается.

* * *

Выбросило меня так же резко, как и затянуло.

Головная боль, тяжелое дыхание и легкое головокружение, из-за чего перед глазами все плыло.

Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

Все тот же кабинет и Эшфорт, в тревоге вскочивший с кресла.

— Что с вами?

«Кажется, у кого-то проснулась совесть».

— Ничего, — пробормотала я, заставляя себя разжать онемевшие пальцы и положить флакон на стол.

Стекло едва слышно звякнуло в тишине.