Самый достойный отец (ЛП)

— Она подумает, что ты сбежал из города, сынок. Мы взяли на себя труд и выписали тебя из отеля, изъяли твой автомобиль. Все будет выглядеть так, словно тебя здесь никогда и не было. К тому времени, как ты выйдешь, она уже будет двигаться дальше.

— Вы не можете поступить так, — завопил он, но шериф уже вышел. Форестер закричал ему вслед, но это ничего не дало.

«Твою мать, — подумал он. — Как долго Эль будет ждать, прежде чем подумает, что я сбежал от нее?»

Эта мысль была ему невыносима. Он знал, что она была чувствительной натурой и ощутила бы себя брошенной.

Форестер знал, что она была настороже. Он был единственным, кто сказал ей, чтобы она доверилась ему.

А сейчас бросил ее. Единственное, что он обещал никогда не делать. А после этого попросил родить ему ребенка.

Он был так зол, что хотел ударить по стене. Он запер сам себя. Форестер слышал, как шериф разговаривает с кем-то в передней части полицейского участка, и он пытался услышать то, о чем могла идти речь. Он не мог разобрать слов, но вскоре узнал достаточно. Это был Грис.

Тот вошел в дверь и сел на скамейку, где ранее сидел шериф.

— Ну и ну, — сказал Грис, — мы снова встретились, пидор.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Форестер.

— О, я хотел, чтобы ты знал, что ты один против всех.

— Сдается мне, что я против всего города.

— Ну, ты должен был подумать об этом прежде, чем нажил себе врагов. Такие как ты, приезжают из больших городов и думают, что здесь, в горах, действуют те же правила. Теперь ты видишь, что это не так. Здесь все совершенно по-другому.

— Просто скажи, зачем ты пришел, или убирайся с моих глаз долой, — произнес Форестер.

— До сих пор хочешь драться, не так ли? По-прежнему готов идти.

— Отвали.

Грис кивнул в сторону двери, и Форестер поднял голову, увидев, что там стоял шериф. Шериф нажал кнопку, и замок на решетке камеры открылся. Грис двинулся в его сторону и вошел внутрь.

— Я всегда знал, что ты относишься к тому типу людей, что бьют лежачего, — сказал Форестер, и в это время кулак Гриса опустился на его лицо.

Форестер повернул голову в сторону, и кулак пролетел рядом с его лицом. Затем Форестер схватил руку Гриса и вывернул ее. Грис отреагировал, подняв свою ногу и ударив Форестера по уже травмированным ребрам. Форестер взвыл от боли, и отпустил руку Гриса.

— Хочешь еще? — спросил Грис. — Я бы мог бить по ребрам весь день.

— Делай, что хочешь, — ответил Форестер. — Я найду тебя, когда все это закончится, и заставлю заплатить за все твои попытки.

Форестер был не в том положении, чтобы угрожать, но этого оказалось достаточно, чтобы Грис сделал паузу.

— Я тебе здесь уже достаточно сказал, — произнес Грис, — ты потеряешь Эль.

— Какого черта ты знаешь об этом?

— Я знаю достаточно. Она была моей девушкой в течение трех лет. За такое время много узнаешь нового о подруге.

— Неужели?

— Ага. Позволь мне рассказать тебе о девушке, которую, как ты думаешь, хочешь. Она была не нужна собственной матери.

— Я не тот человек, который бы использовал это против нее, — заметил Форестер.

— Возможно, ты и не такой, — сказал Грис с насмешкой на лице, что привело Форестера в ярость, — но она такая.

— Что это значит?

— Она корит сама себя сильнее, чем кто-либо другой. Она убеждена, что никто и никогда не полюбит ее. Я уверен, что когда вы были вместе, ты дал ей повод думать по-другому, но только на несколько дней, а сейчас она поймет, что все это обман. Ты ушел, как и все остальные, а я единственный, кто останется. Когда ты выйдешь отсюда, она будет целиком моей.

— Зачем ты говоришь мне все это? — спросил Форестер. — Ты знаешь, что как только я выберусь отсюда, я найду ее.

— Не найдешь.

— Почему это?

Потому что ты ей больше навредишь, если сделаешь это. Тебе не кажется, что ты уже достаточно причинил ей боли?

— Я сделаю ей больно, если не вернусь к ней.

— Ты уверен в этом? — спросил Грис. — Позволь мне рассказать тебе небольшую историю. Когда Эль родилась, ее мать была совсем не ангел. Отец бросил ее давно, и мать Эл осталась одинокой. Она не знала, что делать. У нее не было денег, поддержки, никаких вариантов.

— Так как же она поступила?

— Она сделала единственное, что могла. Она точно не была шлюхой, но она выкинула парочку фортелей в свое время и была полна решимости никогда не возвращаться к той жизни, но, к сожалению, задолжала своим старым сутенерам деньги.

— И?

— И она предложила им единственное, что могла дать. Она предложила им своего ребенка.

— Что?

— Да, оказалось, что эти ребята, которые поимели ее, были единственной организацией во всей Неваде, кто готов был принять ребенка в качестве оплаты за ее долги. Она думала, что решает сразу две проблемы, глупая сука. Она избавлялась от своего долга и нашла место для ребенка.

— Так она продала свою девочку сутенерам? Не могу в это поверить, — сказал Форестер.