Самый богатый человек в Вавилоне

«Нас ведут на городские стены, где ты будешь таскать кирпичи, пока у тебя спина не треснет. А может быть, они забьют тебя до смерти еще до того. Меня-то они бить не посмеют. Я их всех поубиваю».

Тут заговорил Мегиддо: «Зачем же хозяину бить послушного и трудолюбивого раба? Хозяева любят рабов, которые усердно трудятся, и обращаются с ними хорошо».

«А кто тут собирается усердно трудиться? — вступил в беседу Забадо. — Вон, взгляни на пахарей. Они себе спину почем зря не ломают. Как получится, так и получится».

«Ленью сыт не будешь, — возразил Мегиддо. — Если вспахать за день положенную норму, это хорошая работа, и любой хозяин это знает. Но если вспашешь только половину, значит, ты лентяй. Я никогда не ленился. Я люблю работать, да так, чтобы работа была хорошо сделана. Ведь труд — это лучший друг. Он давал мне все, что было нужно — землю, коров и зерно».

«Ну и где теперь все это? — издевательски спросил Забадо. — Лучше быть похитрее и получать все даром. Ты еще посмотришь на Забадо, когда нас погонят на стены. Я буду носить ведра с водой или что полегче, а ты, такой трудолюбивый, будешь гнуть спину под тяжестью кирпичей». — И он расхохотался.

В ту ночь меня охватил ужас. Сон не шел ко мне, и когда все остальные уснули, я подобрался поближе к стражнику Годозо, которому выпала смена караулить нас. Он был из тех разбойников-арабов, которые если уж отберут у тебя кошелек, так заодно и горло перережут.

«Скажи, Годозо, — прошептал я, — нас продадут на строительство стены, когда мы придем в Вавилон?»

«Откуда мне знать?» — спокойно ответил тот.

«Неужели ты не понимаешь? — умолял я. — Я молод. Я хочу жить. Я не хочу умереть от непосильного труда или от побоев. Есть ли хоть какая-то возможность попасть к хорошему хозяину?»

«Я тебе скажу кое-что, — прошептал он в ответ. — Ты хороший парень, ты не доставлял Годозо хлопот. Чаще всего мы отправляемся сначала на невольничий рынок. А теперь слушай. Когда придут покупатели, скажи, что ты хороший работник, любишь трудиться на хорошего хозяина. Сделай так, чтобы они тебя купили. Если не купят, то на следующий день будешь таскать кирпичи. Очень тяжелая работа».

Когда он отошел, я улегся на теплый песок и стал глядеть на звезды и думать о работе. Я вспомнил, как Мегиддо говорил, что труд — его лучший друг, и задумался, сможет ли он и мне стать другом. Я готов был взять его в друзья, если он поможет мне выбраться из этой ситуации.

Когда Мегиддо проснулся, я шепотом поделился с ним новостями, и для нас блеснул лучик надежды. Мы двинулись в направлении Вавилона и уже ближе к вечеру подошли к его стенам и увидели вереницы людей, похожих на черных муравьев, карабкавшихся вверх и вниз по шатким наклонным мосткам. Подойдя ближе, мы были поражены тем, как работали эти люди. Одни копали глину во рву, окружавшем стены, другие замешивали из нее кирпичи в специальных формах. Но основная масса была занята тем, что подтаскивала кирпичи в тяжелых корзинах на самый верх стены, к каменщикам[1]

Надсмотрщики кричали на неповоротливых рабов, бичи из бычьей кожи то и дело со свистом опускались на спины тех, кто выбивался из строя. Мы видели, как измотанные непосильной ношей рабы шатались и падали. Если удары бичей не поднимали их на ноги, их отволакивали в сторону и оставляли умирать. Затем их стаскивали вниз, в кучу других скорченных тел, лежавших у дороги. Когда я увидел это ужасное зрелище, меня охватила дрожь. Так вот что ожидает меня, если я потерплю неудачу на невольничьем рынке.

Годозо оказался прав. Нас провели через городские ворота к невольничьей тюрьме, а на следующее утро мы уже оказались в огороженных загонах рынка. Многие дрожали от страха, и только бичи надсмотрщиков заставляли их двигаться, чтобы покупатели могли рассмотреть и оценить их. Мы с Мегиддо пытались заговорить с каждым подходившим покупателем.

Работорговец привел воинов из царской охраны, которые заковали Пирата в цепи, а когда он начал сопротивляться, жестоко избили его. Когда Пирата уводили, мне стало его жаль.

Мегиддо чувствовал, что нам скоро суждено расстаться. Когда рядом не было покупателей, он серьезным тоном уговаривал меня, чтобы я не гнушался никакого труда: «Некоторые терпеть не могут работать. Работа для них хуже врага. А ведь к ней надо относиться как к другу, ее надо полюбить. Неважно, что она тяжела. Когда ты строишь красивый дом, не имеет значения, что балки тяжелые, а за водой для штукатурки приходится ходить далеко. Обещай мне, юноша, что если ты найдешь себе хозяина, то будешь трудиться на него изо всех сил. Неважно, если ему понравится не все, что ты делаешь. Запомни: хорошо сделанная работа приносит пользу в первую очередь тебе самому. Она сделает из тебя человека».

Он замолк, потому что в этот момент к нему подошел дородный крестьянин и начал придирчиво осматривать его.