Самый безумный из маршрутов

На границе Тихуана – Калифорния отец заполнил мои пустые бутылки «Гейторейд» водой из большой емкости, которую он купил в Сан-Диего. Бутылки были литровыми, и у меня их было пять штук, поскольку воздух в пустыне был сухим и горячим, и воды будет не хватать. Я сидела на багажнике минивэна и ела холодную пиццу, оставшуюся с прошлого вечера после итальянского ресторана в подвале. Я откусывала большие куски, пока папа заполнял все мои бутылки водой.

Он обнял меня. Я тоже прижалась к нему, неуклюже нагнувшись. Сейчас он должен меня оставить. А я останусь на месте. Именно этого я хотела. Пришло время.

Отец завел арендованный автомобиль. Он поехал по грязной дороге на север, прочь; машина подняла облако пыли, и он исчез из виду. Я была у границы Мексики, одна, сама по себе, а небо было безграничным и ясным, и неестественно синим, красные солнечные блики мешали видеть, и мне приходилось напрягать глаза.

Большой монумент из песчаника указывал на южную конечную точку Тропы Тихоокеанского хребта. Тропа оказалась не из лучших, шириной всего три фута. Она извивалась среди пыли, шла по песчаному холму и скрывалась из виду. Это было начало чего-то бесконечного. Я ступила на нее.

Вместо того чтобы идти, я побежала. На север по пыльному пути. Я была не в лучшей форме и знала, что мое быстрое передвижение не может долго продлиться, но я стремилась идти на север быстро, дойти до чего-то, поэтому я бежала быстро, затем медленно, затем снова быстро – ужасно неуверенно, – как напуганный ребенок, бежавший из дома, ставшего вдруг ненавистным.

На дороге встречались ржавые дорожные знаки. Многочисленные насекомые и рептилии грелись на солнце. Я почувствовала себя первооткрывателем маленькой неизвестной страны: пыльные холмы были словно волны в открытом океане.

Самые поразительные виды возникали рядами, как окна в мою жизнь. Казалось, что все стало необычайно ярким, как будто я окончательно проснулась. Освещенная солнцем пустыня, изрезанная полоса гор вдали. Дорога, по которой я шла, представляла собой сухую землю, покрытую сетью трещин, как треснувшее, но еще державшееся оконное стекло. Тронь его – и оно рассыплется в пыль.

Бутылки, которые отец заполнил водой, были тяжелыми и еще холодными от автомобильного кондиционера. Я остановилась, отвернула крышку одной бутылки, сделала глоток, вытерла свои полные девичьи губы, наклонила бутылку и вылила воду в пыль. Падающая на сухую почву струя блестела на солнце как серебряная лента. Земля была настолько сухой и плотной, что не могла впитать в себя воду. Она лежала каплями, которые затем собрались в лужицу в маленьком углублении, и блестела, как солнечное блюдце. Я вылила вторую бутылку, затем еще одну, пока от пяти литров не осталось только два.

Я сделала так, потому что знала: первым источником воды на маршруте будет Хаусер Крик, маленький ручей на шестнадцатой миле пути. Было 1.30 дня, солнце стояло высоко, воздух был сухим, а земля сухой и белой, как мел. Итак, мне нужно было пройти 16 миль по пустыне до Хаусер Крик. Теперь у меня не было выбора. Я должна была это сделать, чтобы не умереть.

Я побежала быстрее. Сама мысль добежать до Канады от Мексики была смешной. Я отправилась в путешествие, чтобы разрешить проблему, у которой не было решения. Быть грязной с засаленными волосами, подгоревшей на солнце, с ноющими ногами и руками и испытывать всякие лишения было бы забавно на время выходных, но теперь это становилось образом жизни. Я избрала жизнь бездомного на пять месяцев, жизнь в палатке, в грязи и одиночестве. Я не могла уйти от изнасилования, от бездушных вопросов брата, от долгой глухоты матери. Моя сверхлюбящая мать обернулась стеной. Моей легкой дорогой стала Тропа Тихоокеанского хребта. Мои мягкие розовые ножки станут бесчувственными, мои ноги загрубеют, они не будут ощущать мягкости при ходьбе.

Я могла идти в прекрасное место, где никто меня не знает, и начать все сначала. Я могла что-то чувствовать, даже если это были ноющие ноги, покрытые волдырями. Я хотела пройти весь великий путь, этот путь, от начала до конца. Дорога раскрывалась перед моими ногами.

Я буду идти до тех пор, пока она не скроется в тумане и зелени северного Вашингтона, до самого конца. Я пройду через всю страну. Я пройду дорогу, избавившись от своей полноты, печали, от года, когда меня изнасиловали. ТТХ уведет меня в другой мир, через печаль, которую я ощущала, от нее.

Глава 5 Угрозы пустыни

Солнечные блики мешали смотреть. Пустыня была белой, словно свет, и безграничной. Небо было бескрайним. Не было птиц. Ни одного дымчатого клочка облака. Тем не менее меня преследовала дурацкая мысль, что за мной кто-то наблюдает.