Самурай Ярослава Мудрого

Я призадумался. Пойдет ли Ратьша на это? А князь? Со всеми прилагающимися деталями? А не было ли это целью некого Ферзя — войти в доверии и создать некий очаг la resistance? Прямо под светлыми княжьими очами? Полсотни преданных и обученных уных под боком — это вам не сотня лапотников в лесу. Это переворотом пахнет. А не взять ли нам добрейшего Ферзя за строжайший караул и не накалить ли ту железину, которая его с первого дня дожидается? Резонно? Вполне. Тогда почему мне был оказан такой почет? Почему я не в темнице с парой крепких ребят с глазами воблы, для вящей разговорчивости оснащенных дыбой и клещами? Ждут, не проявятся ли мои соратники? Сообщники и наниматели? Резонно? Опять резонно. Может, не покупать собак и баб? А то останутся на Деда, кому они нужны? Ну баб-то разберут, наверное, а собаки? Это вам не бабы, это собаки, с ними так нельзя. Хотя, если что, меделянов охотнее баб разберут, это зверье в цене. О чем я думаю, собственно? Сам себе дело шью? Нет, отнюдь. Я прикидываю, стоит ли высовываться и клянчить у Ратьши возможности создать, подальше от княжьих глаз, отрядик la resistance? Причем на княжьи же деньги, что самое интересное. Да, в конце концов, черт с ним, если удумали дыбу, хуже уже не будет. А так — позволят для проверки, проверят, успокоятся, станут доверять наконец. Эдаким ты, Ферзь, политиком стал! Прямо-таки дворцовый интриган, мелко не кроши! Денег я не на обсерваторию Караколь прошу, одни бревна нужны да доски, а труд у нас, так скажем, дармовой — первые признаки будущих субботников, в данном случае, руками учеников. И — добро. Утром же пойду на княжий двор, «взывать у врат дворца».

В это же примерно время в княжьем тереме шла задушевная беседа Ярослава и Ратьши, посвященная детскому утреннику, который неловко организовал Фарлоф, а завершил Ферзь.

— Что варяги наши, Ратьша? Гудят? Требуют? — Ярослав говорил негромко, даже улыбался слегка.

— Нет, поорали на тризне, как положено, теперь кто спит, натризновавшись, кто в город ушел, Фарлофа они еще ополдень сожгли. Не слыхать разговора о неправде твоей, князь, — только о Ферзе и о Фарлофе, само собой. Не пойму я, неужели охолодил их Ферзь-то наш? — отвечал Ратьша.

— Не думаю. Но пену согнал точно. Добро, что он не пойми кто — и наш, и приблудный. Как бы его и дальше так же держать? — Ярослав встал, прошелся. Если бы Ферзь увидел его, то удивился бы — Ярослав и в самом деле слегка прихрамывал. Видимо, это случалось, когда князь не следил за собой.

— А ты, княже, не во гнев будь спрошено, думаешь ли ему вообще уных-то отдать? Под крыло? — напрямик спросил Ратьша.

— Думаю. И после сегодняшнего еще крепче думаю, тысяцкий. И вот как бы нам так совместить, что Ферзь и наш, и обласкан, а все не при дворе да не при мне с тобой, а? — Ярослав встал напротив Ратьши и посмотрел воину в глаза.

— Подумать надо, княже. Я подумаю, — отвечал тот.

— Подумай, тысяцкий, крепко подумай. Ты человек умный, а я молод и недальновиден, мог и не углядеть всего. А уных да под крыло к Ферзю. Хотя крылья-то у него, кажись, широковаты слегка… Не слишком ли?

— Пока, княже, не слишком. Если что, я ему сам крылья под корень обломаю, — заверил Ратьша.

— Только не сам. Мне еще вашей драки не хватало. Если фарлофов я с дани неуплаченной найму, то вот второго Ратьши мне взять неоткуда, — князь говорил резко, приказывал. Ратьша молча поклонился. — Тогда пока все с ним. Готовил бы ты, Ратьша, понемногу дружину к выходу, да строителей подыскивал. Пока тепло, надо начать крепостицу у Волги, пока малую, но настоящую. Засек больше рубить не будем, гиблое дело это, только людей хоронить, — подвел князь итог беседе.

Ратьша снова молча поклонился и вышел из княжьей горницы, придержав дверь и поклонившись косяку на выходе. Князь смотрел ему вслед, потом, когда дверь закрылась, негромко, для себя, сказал, повторяя: «Крепостицу. Небольшую, но настоящую. Свою от начала и до конца» — и пристукнул кулаком по столешнице, как бы закрепляя сказанное.

Я проснулся, не без влияния Деда, вернее сказать, по его вине — склочный старик вылил на меня ковш воды, от чего я подскочил и кинулся во двор — умываться. Раз уж все равно на двор, то я сразу, чтобы не возвращаться, прихватил и свое верное «весло» — позаниматься, как ни крути, а несколько дней я пропустил уже, то переезжал на тысячу лет назад, то спину мне посекли, то еще что… В общем, был бы повод, а лень наша всегда с нами. Так что я задал было себе пару, но потом заболели швы, и я честно прекратил занятия. Умылся, утерся и пошел в избу. Вернувшись в дом, я обнаружил накрытый добрым стариком стол. Даже очаг старичок не поленился разжечь и поставить туда котелок с водой. Так что завтрак поспел вовремя, почти без задержек.

— А вот скажи, Дед, — ну куплю я баб. А как им доверять, если я буду у князя при дворе, к примеру, пропадать целыми днями? Не побегут?