Самозванка

— Я обещаю, — сказала я сдавленным голосом. — Так ты расскажешь Майору?

Он покачал головой.

— Нет, я не скажу ему. Но я думаю, что ты должна уйти сейчас. Мне нужно немного времени, чтобы подумать.

Я молча вышла, чувствуя, что меня прогнали. Я предала доверие Алека. Все из-за дурацкого поцелуя.

Глава 5

— Может все не так плохо, как ты думаешь, — сказала Холли. Она сидела рядом на моей кровати, покусывая нижнюю губу.

— Я потеряла контроль над своим Изменением. Это худшая вещь, которая могла произойти. Я беспокоюсь, что это плохой знак. Что я не слишком хороша для этой миссии.

— Не говори так. Твое Изменение так близко к совершенству, как только может быть, и так было всегда. Я никогда не говорила тебе этого, но знаешь, иногда я действительно тебе завидую.

Я неуверенно рассмеялась.

— Я последний человек, которому можно завидовать. Мое Изменение — единственная вещь в моей жизни, которая была стабильной, а теперь? Как будто у меня нет ничего прочного, — я покачала головой. — Черт возьми, послушай меня. Теперь я королева драмы, и это все моя вина. Я больше никогда не превращусь в Кейт. Если Алек скажет Майору, тот отстранит меня от этой миссии. — Я говорила так, будто это было худшей вещью, но маленькая часть меня тайно этого хотела. По крайней мере, мне не придется столкнуться с сумасшедшим убийцей.

— Алек тебя сильно любит, чтобы допустить такую возможность. Я уверена, что он забудет о том, что произошло.

— Не забудет.

Я сломала доверие Алека. Я знала, что это не та вещь, о которой он забудет. И если бы это относилось не ко мне, он, скорее всего, сказал бы Майору.

— Ты не видела лицо Алека, когда он понял, что это я, — мой голос дрогнул. Я попыталась скрыть это кашлем, но было бесполезно. Взгляд Холли смягчился, и она обняла меня.

— Все будет хорошо. Алек простит тебя, и ты зажжешь во время миссии, — Холли подтолкнула меня. — Пошли. Давай поужинаем и сделаем вид, что ничего не случилось. Мы сотрем последние два часа из твоей головы.

Я вздохнула.

— Я бы хотела, чтобы ты могла сделать это на самом деле.

* * *

Я была слишком занятой, чтобы свернуться в клубок от жалости к себе, хотя ничего больше не хотела. Куча ежедневников Мэдисон, ее старые бумаги, карты Ливингстона и всякие другие предметы огромной кучей лежали на моем столе. Я подняла вещи, придерживая их головой, чтобы удержать от падения, и покинула комнату.

Мои руки дрожали под тяжестью. Я решила проигнорировать лестницу, спускаясь на лифте на цокольный этаж, где находились библиотека и кухня. Проходя мимо тишины библиотечных дверей, я двигалась на звон кастрюль и пение, исходивших от дальней части этажа. Как только я прошла сквозь двойную вращающуюся дверь, увидела Марту, покачивающуюся в такт музыке, исходящей от старого радио над раковиной, спиной ко мне, ее седые волосы были собраны в сетку. Она была большой женщиной, мягкой и округлой. Не оборачиваясь, она огрызнулась:

— Еда наверху. Не крадитесь в мою кухню!

Твердость ее словам придавал австрийский акцент, полученный в детстве в Вене во время Второй Мировой Войны. Ее отец, Иной, сотрудничал с недавно созданной ОЭС, помогая свергнуть нацистов. Но он был схвачен и убит, прежде чем война закончилась. ОЭС перевез Марту и ее мать в США и наняла их, хотя Марта не имела Изменения — как и большинство детей Иных. Но Таннер часто шутил, что ее сверхъестественное умение готовить должно быть результатом какого-то непостижимого гурманого Изменения, так что она, несомненно, сверхчеловек.

Ее сердитый взгляд исчез, когда она заметила меня.

— Тесса, mein Mädchen.

Она всегда называла меня своей девочкой.

Я опустила вещи на кухонный остров.

Она пошевелила указательным пальцем.

— О-о, Тони это не понравиться. Ты заляпаешь свои документы!

Марта была единственной, кто называл Майора по имени, Тони, сокращенно от Антонио. Большинство людей не смели обращаться к нему по фамилии, еще гораздо меньше по имени. И реальный шанс что-либо заляпать равен нулю. Кухня Марты была самой опрятной комнатой в штабе.

— Он ничего не узнает, не так ли? — я села на один из барных стульев и разложила ежедневники Мэдисон и бумаги вокруг себя. Марта прислонилась к раковине и посмотрела на меня.

— Проблемы с твоим мальчиком?

— Как вы узнали? — спросила я, не пытаясь отрицать.

— Я знаю этот взгляд. Безнадежная любовь. Я тоже была когда-то молодой, mein Mädchen.

Марта была единственным человеком, от которого я слышала слова безнадежная любовь в повседневной жизни. Неважно как сильно я старалась, не могла представить ее молодой девушкой, без двойного подбородка, дряблой кожи и морщин.

Она положила морщинистую руку на мою, ее ладони погрубели от выпечки и мытья посуды.

— Французский тост сделает все лучше. Что ты скажешь?

Я улыбнулась. Она сжала мою руку и стала доставать ингредиенты для своих известных французских тостов со свежей малиной.