Самозванец (СИ)

- Саша? - Голос брата был мягким и проникновенным, как и запах яблок, который я почувствовала, уткнувшись в его грудь. - Тише, тише! - Он успокаивающе погладил меня по взмокшим от снега волосам. - Вот ублюдок же! - Прорычал он, крепче прижимая меня к себе.

Я не знала, куда он нас переместил, да и мне было все равно. Главное, что там было тепло, и я была далеко от Игоря и его дома.

- Хорошо, что я не ушел, - сказал он, усаживая меня на диван. Он промокнул мое заплаканое лицо полотенцем и немного прошелся по плечам и волосам. - Как чувствовал, что должен остаться и подождать.

Сил плакать уже не было. Да и не особо от этого легче становилось.

- Ты вся холодная, - произнес он, растирая мои руки. - Давай я тебе чая горячего принесу?

- А что-нибудь по крепче есть? - в нос спросила я, с горечью подумав, что вот я и дожилась, что выпить хочется.

- Сейчас поищем, - улыбнулся брат. Честное слово, когда он так улыбался, младшенькой чувствовала себя я, хотя все должно было быть наоборот.

- Спасибо, - сказала я, взяв стакан с коричневатой жидкостью. - Ты лучший. - Я погладила его по колючей щеке.

- Тебе лучше? - Я сделала несколько глотков обжигающего горло алкоголя. Гадость редкая, но тело согревало хорошо. Жаль, что ледянящую пустоту внутри он не мог не растопить, не заполнить.

- Не понимаю, что произошло, - хрипло произнесла я, откинув голову на спинку дивана. - Мы же были одним целым.

- Были, - выдохнул брат, присевший рядом, - но искусственно. Возможно, во времена ордена вы и были едиными, но что вас единило потом? Дети, которые вам даже не родные? - Я закрыла глаза, сделав еще несколько глотков. - Вообще, если тебе интересно мое мнение, он тебе совсем не подходил. - Я улыбнулась, потирая пульсирующие виски. Вот это по-братски. - Костя был намного лучше. По крайней мере, он всегда пытался тебя спасти, а не убить, как этот пижон.

Стакан в моей руке дрогнул. Пульсирующая в висках кровь застыла. Сердце, пропустившее несколько ударов, с силой начало наверстывать пропущенное.

Я не говорила ему этого. Пересказывая прямо сказочную историю нашей любви с Игорем, я ни разу не упомянула, что когда-то мы с ним враждовали. И Костя никогда бы об этом не рассказал. Никому. Тогда, откуда он это знал?

Боясь открыть глаза, чтобы не выдать себя, я судорожно соображала, что делать. Я даже не знала, где я, и, что хуже всего, я даже не знала с кем я.

- Ну, и где я прокололся? - Голос Славы, прежде мягкий и заботливый, принял острый оттенок.

- Ты... - Внезапно накатила сонливость. Язык слабо ворочался во рту, как и мысли в голове.

- Что, сестрица, в сон потянуло? - насмешливо спросил он, наклонившись ко мне совсем близко. Сквозь запах яблок проступил иной - запах ладана.

Слабо повернув голову, я с ненавистью посмотрела на него. Он был так близко, что, если бы я могла, то вцепилась бы ему в глотку, и без сожаления перегрызла бы ее.

- Ты падло... - прошипела я, не без усилий удерживая глаза открытыми.

Слава рассмеялся и, вытащив из моей влажной ладони почти пустой стакан, поднес его к глазам и поболтал. На дне вихрем поднялся осадок.

- Сон-трава, - задумчиво произнес он. - На тебя она никогда не действовала, как и вообще на двоедушников. Но я сделал маленькое открытие: смешанная с алкоголем, причем, любым, она вставляет не по-детски. А ты, моя дорогая сестрица, - он игриво посмотрел мне в полуоткрытые глаза, - сегодня выпила его предостаточно. Спи, спи, сестрица, - сладко выдохнул он, прижимаясь к моей шее. Голос еще отдалялся. - Спи. Баю-бай. - Неимоверно тяжелые веки мне больше не подчинялись, и я отключилась.

Выныривать из темноты сна было неприятно. Сон-трава, или, как еще ее называли, ветреница, в действительности имела очень слабо выраженное действие, но вместе с алкоголем реально вырубала намертво, одаривая после пробуждения адской мигренью.

Во рту пересохло, и я даже не могла сплюнуть накопившуюся за время сна горечь и привкус тухлых яиц. Глаза немного резало от ярких вспышек костра, горевшего напротив того места, где я сидела.

Тряхнув головой, чтобы прогнать остатки сна, я скривилась от пульсирующей боли в висках. Вот же паскуда!

Сделав несколько глубоких вдохов, я огляделась. Похоже, что я находилась в какой-то пещере. По ногам тянуло холодом, и где-то за стенами пронзительно завывал ветер.

Запястья холодили толстые цепи, хотя они и были горячими, как будто их только что вытащили из огня. Они тянулись от моих рук до стены, в которую были вбиты, а стул, на котором я сидела, был вбит в землю.

- Проснулась, сестрица? - раздался голос. Плямя костра взвилось вверх и плавно осев, открыло вид на гнездо, свитое в углублении стены напротив меня. - Я уж думал, что перестарался.