Самозванец

Взрыв – дело рук Римера – наделал массу бед. Жертв было столько, сколько иной раз не уносит кровопролитное сражение. Не только в ближайших местностях, но и в самой Вене было разрушено много домов, а у большинства уцелевших вылетели стекла. Начиненные бомбы и шрапнели силой взрыва переносились на огромные расстояния и там разрывались, калеча и убивая людей и животных. Части разорванных тел арестантов и жандармов нашли потом на центральных улицах Вены. Звук взрыва был слышен на десятки миль вокруг. На месте пороховой башни образовалась довольно глубокая воронка, как это обыкновенно бывает, главная сила взрыва направилась вверх и вниз. Если бы она была направлена в стороны, то от Вены не осталось бы и следа.

С тех пор вблизи от городов больше не стали устраивать такие большие склады пороха.

Нечего и говорить, что в тот день венчание Гаусвальда с Неттхен не состоялось. День всеобщей скорби и ужаса не мог быть днем радости. Да и друзьям – Гаусвальду и Лахнеру – хотелось вместе идти двумя парами к венцу.

Эпилог

Итак, мы довели читателя до того момента в жизни нашего героя, когда все темные силы, ополчившиеся на его судьбу и в одно время уже торжествовавшие победу, были побеждены и рассеяны. Дальнейшая жизнь Фомы Лахнера не может интересовать читателя. Ведь нас прельщает борьба, мы торжествуем победу, мы оплакиваем поражение, а кончилась борьба – и ее результаты уже не пробуждают в нас особого интереса.

Поэтому, не желая утруждать читателя, мы кончим свое повествование, по крайней мере в отношении романтической формы. Скажем только несколько слов о судьбе тех персонажей, которые на разных страницах нашего романа-трилогии пользовались благосклонным вниманием читателя.

Император Иосиф по возвращении в Вену поселил Лизетту в маленьком, специально для нее купленном особнячке, тонувшем в большом саду. Дом выходил на оживленную улицу, но в стене парка из переулочка была почти незаметная дверца, через которую Иосиф обыкновенно навещал свою подругу. На следующий год после заключения мира умерла Мария-Терезия, оплакиваемая всем двором и подданными. Иосиф энергично взялся за проведение давно задуманных реформ, но тут его поразило сильное горе: Лизетта, почувствовавшая в себе биение новой жизни, оступилась, упала и через три дня умерла в жестоких мучениях. С той поры Иосиф больше не знал, что значит улыбаться. Он стал задумываться, его умственные способности почти пошатнулись. Ему не удалось в силу этого ничего довести до конца. Так и умер этот несчастный государь, много заботившийся о своем народе, но по воле судьбы мало сделавший для него.

Лахнер прожил с Эмилией в счастливом браке до глубокой старости и достиг выдающегося положения и баронского титула. Одно печалило их – бездетность брака. Зато Гаусвальд не мог пожаловаться на свою Неттхен: она во всем проявляла одинаковую аккуратность; аккуратно следила за домом, аккуратно вела хозяйство и аккуратно каждый год рожала то мальчика, то девочку.

Ниммерфоль дослужился до чина подпоручика и дальше не пошел. По странной иронии судьбы приказ о производстве его в чин поручика застал его уже мертвым.

Биндер, на которого русдорферская катастрофа произвела потрясающее впечатление, стал задумываться и впал в чрезмерное благочестие. В нем проснулся былой богослов, и через год он постригся в монахи. В его судьбе принял большое участие преосвященный Амвросий, выдвинувший серьезного, образованного монаха на возможную высоту. В преклонных годах он занял одно из высших духовных мест в Австрии и умер, почитаемый наравне со святыми.

Вестмайер спился с круга. Года через три он женился на молодой, хорошенькой девушке из знатной семьи, после брака обнаружилось обстоятельство, заставившее аристократку выйти замуж за прапорщика из солдат: у фрейлейн оказалось бурное прошлое. Выйдя замуж, она не бросила прежних привычек, и скоро Вестмайер стал посмешищем всего офицерства. Кто только ни приходился ему «родственником по жене»!

Цинизм жены вызывал в Вестмайере чувство почти физической тошноты; но он был в плену ее красивого, хищного, чувственного тела и не мог оставить ее. Он перестал уважать себя, стал пить, опускаться.

Конец Вестмайера был незаслуженно трагичен. В пьяном виде Тибурций свалился в канаву и утонул в воде, которая не доходила ребенку до колен.

Аврора фон Пигницер вышла замуж за отверженного ею ради лже-Кауница тенора Феррари; последний обобрал ее до нитки и бросил. Она кончила свои дни в Амстердаме лоскутницей.

Бонфлер и Гехт умерли в тюрьме.

Вот как разбросала жизнь героев нашего правдивого повествования. Но разве на наших глазах она не бросает наших родных и знакомых навстречу самым неожиданным судьбам? Да и не бросает ли она и нас с вами, читатель?