Самозванец

Барти уставился на Поттера, истерично улыбаясь, облизнул губу. Джеймс поспешно отвернулся, столько агрессии было в пустом блестящем взгляде круглых карих глаз.

Матч Гриффиндора с Хафлпафом был назначен на воскресенье. Барти решил с трибуны обязательно колдануть Поттера.

Глава 6

Выпал мокрый снег, тая на лету. Ночью двор Хогвартса покрылся ледяной коркой. Через два дня снег снова выпал, в Хогсмите выросли сугробы. Хагрид и домовые эльфы битый час расчищали трибуны на квиддичном стадионе.

Закутанные до ушей студенты расселись и задрали головы. Энтузиасты, скандировавшие: «Гриффиндор!» и «Хафлпаф!» быстро простудили голосовые связки и охрипли.

Чтобы не попасть под бладжеры, Джеймс Поттер висел в воздухе подальше от гриффиндорских ворот. Как только Поттер углядел снитч, ловец Хафлпафа Корнер сделал вираж и устремился вдогон. Пока вестибулярный аппарат Корнера после поттеровского пинка возвращался в норму, Джеймс полетел над трибуной Слизерина с вытянутой за снитчем рукой, и Барти понял - пора действовать. Вытянув палочку, слизеринский загонщик одними губами прошептал: «Империо!» и от души пожелал Поттеру превратиться в лося.

Волосяные луковицы взбухли и разрослись шерстью, прокалывая кожу. Пальцы втянулись, ороговели и преобразились в копыта. Плечевые и тазобедренные суставы с треском начали менять конфигурацию. Анимаг с большим «у-ухом» рухнул с метлы и врезался в барьерное заклинание над стадионом. Зависнув в воздухе, юный лось в ужасе ревел, а на голове подрастали рожки.

Корнер изловил снитч. Хафлпафцы качали свою команду. Поттер снова принял человеческий облик и оправдывался перед Дамблдором и Макгонагалл:

- Ну, не знаю - вдруг почему-то подумал: а ведь мало кто знает, что я анимаг! Надо показать всем свой талант! Я лечу, меня всем видно, ну и принял анимагическую форму. А что, красиво получилось!

Сделал гадость - сердцу радость: Барти пошел тренироваться создавать патронуса. Бесполезно. Великолепие Бартиного восторга омрачали только барьерные заклинания. Если бы Поттер в процессе трансформации грохнулся обземь, моей злорадной эйфории хватило бы на полноценный патронус, - подумал Барти.

Радость сдулась с легким пшиком.

Пока держалась температура минус два и снег не успел превратиться в кашу, студенты ринулись в Хогсмит.

Счастливые хафлпафцы заполнили паб «Три метлы», а «Кабанья голова» превратилась в филиал Слизерина. Деморализованный неспособностью создавать патронуса Крауч, сгорбившись, сидел в трактире у окна, потягивая пиво через соломинку.

В этот момент Барти не идентифицировал себя с колледжем Слизерин. Его не связывали с этими людьми узы мифической дружбы и мужской солидарности. За шесть лет он не нашел с ними общих точек пересечения, и ему было не интересно, сплочены или разобщены слизеринцы: они - себе, а он - себе, клоун класса и одиночка. Бартины знакомства не простирались за пределы шестого класса Слизерина. Он видел не так называемых «однокашников», а кучку парней, которых он считал врагами, а они его - нет, - им было наплевать на его чувства.

Руквуд и Нотт приблизились к Барти, уточнили:

- Не против - мы у тебя стулья возьмем? - и перетащили стулья за стол Флинта, Макнейра, Крэбба и Гойла.

Барти оперся лбом на согнутую кисть, обозревая трактир. Люциус (принципиально без шапки, хотя волосы еще короткие) зашел под руку с Долли, на темно-русых кудрях белая кружевная шапочка, которую она сама себе сплела на коклюшках. Амбридж демонстративно держала красную розу, зимнюю, тепличную. Уселись за центральный стол, Люциус улыбался на 52 зуба. Они чокнулись - в бокалах плескалось красное пойло, и Долли слегка поцеловала Малфоя в темные от шоколада губы.

И вспомнилось Краучу, что в глубине подсознания теплится жажда мести другому любимцу публики, и пока эта жажда не утолится, в Бартиной душе останется печальное пятнышко, препятствующее сотворить патронус.

Барти выглянул в окно. Белла и Рудольф, уже вкусившие жидкого ассортимента «Кабаньей головы», скакали по сугробам, обкидываясь снежками. Белла с разгона прыгнула на Рудольфа и сбила с ног. Они начали в шутку драться, барахтаясь и вываливая друг друга в снегу.

Вскоре Амбридж поспешила в Хог на старостат. Люциус проводил Долли до большого зала, расстался, чмокнув ее на прощание в щеку, прибыл к себе. Голосистый глинтвейн побулькивал на магическом огне, Снейп отмеривал на фармацевтических весах полторы унции толченого единорожьего рога.

- Ты не патриот родного колледжа, Снейпуля. Ты сам играешь в нашем драмкружке...

- Я туда не просился, меня Слагхорн заставил.

- ...и помогаешь хафлпафцам завоевать первое место!

- Твое малфоевское сиятельство мою нищету не понимает! - Снейп уменьшил огонь, прикрыл зелье крышкой и вернулся за письменный стол к раскрытой тетради.

- Понимаю. J'ai mon rоle et tu le sien. У меня своя роль, а у тебя своя...

Барти вместо домашней работы скучал в «Кабаньей голове». До него доносилась громогласная беседа троих незнакомых ему девчонок за соседним столом, и он был вынужден выслушивать такое:

- Зачем ты общаешься с Гойлом?