Самозванец

Дальше мы ехали молча. Естественно, мое настроение заметно ухудшилось. Думаю, что у любого нормального человека тут же возникла к любимой масса вопросов. Появились они и у меня. Однако для проникновенного разговора момент был не самый подходящий, лошади шли приличной рысью, и между нами было метра два дистанции. Однако я все-таки попытался резюмировать ее странное высказывание:

— Если тебе не нужна моя помощь, то будет лучше, если к себе домой ты поедешь одна.

— Как это одна? — удивилась Наташа.

Она подъехала ближе, и теперь мы скакали, можно сказать, ноздря в ноздрю. Девушка смотрела на меня с удивлением, как будто я ляпнул невероятную глупость.

— Я провожу тебя до вашего имения и вернусь в Москву. Если ты уверена, что тебе ничего не грозит, то справишься и сама.

— Нет, мы должны приехать туда вместе, — уверенно, как о деле решенном, сказала она и вернулась на старую позицию в двух метрах от меня.

— Зачем? — задал я вполне резонный с моей точки зрения вопрос.

— Мне может понадобиться твоя помощь, — пришпоривая лошадь, крикнула она и вырвалась вперед.

Мне делалось все интересней жить. Пока я не мог понять, какую игру она ведет, но что с Наташей не все так просто, было уже понятно. Вчера и сегодня она, как могла, боролась за лидерство и всеми доступными средствами пыталась меня подмять под себя и заставить подчиняться.

Другое дело, что в отношениях со мной возможности у нее были ограничены, и для успешного воспитания явно недоставало времени. Вот если бы я был в нее безумно влюблен, и она шажок за шажком, как это делают многие женщины, загоняла мужа под свой каблук, так, чтобы он этого и не почувствовал. Вырабатывала у меня, так сказать, динамический стереотип поведения, когда носить в зубах поноску и четко выполнять команды делается естественным, привычным мужским состоянием.

Моему донцу опять не понравилось, что кобыла его все время обгоняет, и он легко поравнялся с Зорькой.

— Ты как знаешь, а я, пока не разберусь, что там у вас происходит, в ваше имение не поеду! — крикнул я и ускакал вперед, оставив Наталью размышлять над горькой женской долей.

Впереди показалось небольшое село с низенькой церквушкой. Я остановился возле избы со знаком трактира и соскочил с коня. Следом подъехала Наталья, за ней Ваня. Он всю дорогу упорно держался позади, видимо, чтобы не встревать в хозяйские распри.

— Туда не пойдем, там не чисто! — крикнула Наталья. — Поехали дальше!

Однако я не послушался, привязал лошадь к коновязи и, не оглядываясь, пошел в трактир. Теперь в трудном положении оказалась она. Наталье нужно было или оставаться в седле и ждать, когда я соизволю выйти, или уехать, или идти следом.

Трактир, тут она была права, и правда оказался грязным, с роем мух, гудящих под низким закопченным до антрацитового цвета потолком. Впрочем, другие постоялые дворы, как правило, особенно от него не отличались. В зале обедало несколько возчиков в крестьянском платье, и явление человека в дорогом шлеме и кольчуге обратило на себя общее внимание. Я выбрал место недалеко от дверей, где воздух был не такой спертый, сел и подозвал хозяина.

Разносолами тут не потчевали. Я заказал сбитень, народное горячее питье, приготовляемое из меда и пряностей, и пирог с капустой.

Пока хозяин выполнял заказ, в зал вошли Наталья с Ваней. По всем правилам «межличностных отношений» девушка должна была надуться, сесть напротив меня и всем своим видом демонстрировать обиду безвинной жертвы.

Однако наша красавица повела себя совсем не так, как следовало. Правда, она села напротив меня, но с такой безоблачной улыбкой, как будто я только что выполнил ее самое сокровенное желание. Трактирщик уже нес кувшин со сбитнем, но как только увидел Наталью, почему-то бегом вернулся назад и скрылся из зала.

— Впереди есть хороший, чистый трактир, а тут всегда на полах мусор, — сказала девушка, оглядываясь по сторонам.

В этот момент в зал вернулся хозяин с другим, уже обливным керамическим кувшином и на полусогнутых, кланяясь и приседая, поставил питье на стол. На меня он больше не смотрел, буквально ел глазами Требухину.

— Извольте, боярышня, откушать пирога с куриными грудками, — сладким голосом проговорил он, — моя старуха специально испекла для дорогих гостей.

Кажется, Наталью здесь знали, потому вполне можно было узнать и о ее домашних делах.

— Хорошо, принеси, — разрешила она, и трактирщик начал, пятясь, отступать.

— Погоди, голубчик, — остановил я его, — не знаешь, как здоровье боярина?

— Какого боярина? — испуганно спросил он, продолжая пятиться.

— Требухина.

— Откуда мне такое знать, мы люди маленькие, — уже издалека ответил он.

Жизнь делалась все интереснее. Кажется, милое семейство имело в округе солидную репутацию.

— Вот видишь, если бы твой отец умер, об этом здесь все знали, — сказал я Наталье. — Может быть, лучше вернемся в. Москву?

Наталья посмотрела на меня странным отсутствующим взглядом. Потом неожиданно улыбнулась и облизала розовым языком красиво очерченные чувственные губы. Спросила:

— Ты сегодня нарочно решил меня дразнить?