Самосожжение

«А во-вторых, диалектика предполагает, что по мере эволюции современных особей homo sapiens, тем более в новых социальных условиях, происходит всемерное развитие личности, ее духовное обогащение, индивидуализация почти абсолютная, а стало быть, прекращение так называемой внутривидовой борьбы. Ну, да тебе все это выскажут рецензенты…»

— А уже высказали! Например, Чингиз, доктор филологических наук, профессор Академии общественных наук. Он ознакомился с рефератом брошюры «Homo prekatastrofilis» и дал такое заключение: «Автор исследует нравственную сферу, которая прямо и непосредственно связана с ощущением ядерной катастрофы, нависшей над человечеством и отдельной личностью и в значительной степени приведшей к размыванию ценностей, к разгулу аморализма, бездуховности, вещизма, всякого рода мещанства и так далее».

«Но ведь он, скорее всего, имеет в виду личность не нашу, а западную…»

— Социолог Адам — конечно!

«А Гей?» — хитро спросил Георгий.

— Отвечу тебе словами Антуана де Сент-Экзюпери: ВСЕ МЫ — ЭКИПАЖ ОДНОГО КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ.

«Ответь конкретно!» — Георгий терпение терял.

— Отвечу словами профессора Чингиза: «Семьи зеркальны, имена и судьбы тоже, и из этой мозаики складывается атмосфера неуверенности в завтрашнем, неустроенности, страха, бездуховности и так далее, то есть «плодов» возможной ядерной катастрофы, и именно она, если не бить тревогу, может привести мир к краху…»

— Стоп! стоп!..

Но это сказал уже не Георгий.

В телефонной трубке теперь четко прорезался голос Мээна!

— Не надо преждевременно сеять панику, — сказал этот как бы председательский голос. — Мы знаем, что силы мира и прогресса не допустят…

— Матвей Николаевич! — Гей обрадовался Мээну как родному. — Как это вы подключились к нам?!

— Как обычно… — Он смутился, кажется. — То есть, я имею в виду, при междугородных переговорах частенько так бывает. Недостаток техники. Перегруженность линий…

— И вы все слышали? Ну, когда я Георгию звонил…

— Вообще-то все… — Мээн смутился еще больше. — Никак не удавалось мне проклюнуться. А ты заладил, понимаешь, одно и то же: маски, бездуховность, катастрофа! Экая новость! Я их вон когда усек, этих самых фантомов… кх, извиняюсь, вас то есть.

— Нас? — переспросил Гей.

— Да я это своим соседям говорю. Мы в одной машине за вами шпарим. Точнее, в нескольких машинах. Вся компания. Так сказать, агитбригада!

— Напрасно людей сорвали, — сухо сказал Гей.

— Это почему же напрасно? — Мээн спросил теперь весело.

— На Рысы я не возьму вас! — Гей твердо это сказал.

— Вас — меня или вас — всех? — Мээн шутливо напирал, но Алина уже смотрела на Гея с удивлением, она как бы говорила ему, что сейчас не вправе он отступать.

— Включите видеокинез, — Алина ткнула пальцем в красную клавишу.

На экране телевизора, вмонтированного в панель, замерцала пульсирующая звезда. Алина еще одну клавишу утопила, уже на телефонном аппарате, и тотчас возникло изображение Мээна.

— Ой!.. — вырвалось у Гея. — Матвей Николаевич!..

— А? — с недоумением переспросил тот, видно еще не догадываясь, что его изображение появилось на экране. — Чего ты ойкаешь?

— Да я даже струхнул малость! — сконфуженно засмеялся Гей, с ироническим интересом глядя, как Мээн, развалясь на переднем сиденье машины, держит возле уха трубку и перекатывает с одного угла губ на другой сигарету, которую, конечно, позаимствовал у своих соседей, смущенных таким невиданным простодушием русского.

— А чего струхнул-то? Когда я голос вдруг подал, что ли? — Мээн тоже хохотнул.

— Это — само собой. Но вот когда ваше изображение на экране появилось…

— Не понял — где появилось?

— На экране телевизора.

Алина тихонько посмеивалась.

Мээн выпрямился на сиденье, подобрался, лицо его стало напряженно растерянным, сигарета прилипла к губе, он забыл про нее, а на заднем сиденье, не в фокусе, чуть размыто, видны были спутники Мээна, Адам и Ева, может, Гей и Алина, их лица выражали смущение воспитанных людей, при которых совершался нечаянный розыгрыш человека, не посвященного в элементарные возможности современной техники.

Слева от Мээна возникла женская рука. Браслет и перстень, и движение этой руки автоматически, своим невидимым полем, активизировало левую часть экрана, он стал как бы еще более выпуклым, захватывая теперь и водителя. Гей даже подумал, что это была Алина. Уже и неважно какая. Было видно, как она красную кнопку нажала на табло перед Мээном, и он тотчас вскрикнул:

— Ой!..

И Гей спросил насмешливо:

— Чего ты ойкаешь?

В такой зеркальной ситуации он даже манеру общения своего земляка принял. И все отметили это. Смех был, как говорят и пишут, дружным.

— Они все слависты, что ли? — спросил Гей.

— Не обязательно, — сказала Алина. — Просто они все образованные люди.

— Thank you… — буркнул Гей смущенно. — Да, но этот всеобщий дружный смех… Такое впечатление, что смеялись не только дамы энд господа, которые сидят в машине Мээна.