Самосожжение

А надо ли вообще, вдруг спросил себя Гей, воссоздавать Бээна в будущей гипотетической жизни?

Или же в реакции воссоздания надо менять режим?

Увы, от Бээна тоже не останется и следа, если разразится то, что может разразиться.

В самом деле, смородинский птичник будет просто грудой железобетона, одним из всемирных нагромождений обломков интернационального строительного материала.

И все остальное, что сотворено волей Бээна не только во время расширенных выездных уик-эндов, где Бээн был подобен не просто прорабу, но атаману, вождю, предводителю, который отдавал приказы прямо на поле брани, причем подчас непечатной, в конце концов тоже превратится в бесформенную груду интернационального строительного материала.

Которая даже на пирамиду похожа не будет.

Сколь ни бессмысленна сама по себе пирамида.

Кстати, и у Бээна можно было спросить в Москве.

На своей территории.

Гей встречал и Бээна — тоже в аэропорту.

И тоже как бы не по своей воле.

Между прочим, Гей однажды описал, как ему звонил, а потом и заезжал за ним на министерской черной машине человек Бээна, его порученец, демон на договоре…

Бог знает зачем понадобилось Гею описывать все это!

Представлял ли сей материал хоть какой-нибудь социологический интерес?

Сказать весьма трудно.

Георгий шутил над Геем, что это описание всего-навсего уроки графомании, хм…

И тем не менее Гей держал эти записи в Красной Папке — скорее всего, из духа противоречия.

Москва. 1980 год

Первый раз в этот день телефон позвонил ровно в девять. Будто в каком-то учреждении. Я был на кухне и схватил трубку сам, хотя обычно это делала Алина, решая по своему усмотрению, звать меня к телефону или не нужно. Так было у нас заведено. Семейная подстраховка…

— Георгий Георгиевич? — голос был незнакомый.

— Да…

— Привет вам! Я звоню по поручению Бээна. То есть, извиняюсь, Бориса Николаевича. Знаете такого? — голос стал вроде как дружески шутливым.

— Знаю, конечно! — сказал я. — Простите, а кто вы и откуда звоните?

— Я слушатель Академии общественных наук. Так что проживаю пока в столице, — охотно доложил незнакомец и добавил совсем по-свойски: — Зовут меня Матвеем Николаевичем, но землякам я разрешаю звать меня Мээном, а вы же земляк!

— Очень рад! — сказал я, думая, однако, о Бээне: какое же, интересно, поручение дал он этому слушателю.

— Бээн прилетает в Москву через… через… — Мээн, вероятно, смотрел на часы. — Через пятьдесят минут. И он дал мне поручение привезти вас в аэропорт.

— Зачем? — растерялся я.

— Чтобы встретить его.

— Чтобы я встретил Бээна?!

— Ну да! — Мээн, похоже, разыгрывал меня. — А разве вы не хотите встретить Бээна?

— Но… я же никогда не встречал его раньше, — простодушно признался я.

— А вот теперь и встретите! Я сейчас заеду за вами, — деловито сказал Мээн. — Ваш адрес у меня есть. Буду через десять минут. И мы вовремя успеем в аэропорт…

Я не сразу пристроил на место телефонную трубку.

«Это из-за моей статьи… — подумал я. — Вероятно, с чем-то не согласен… Уж не для того же Бээн хочет меня видеть, чтобы пожать мне руку!..»

— Я должен поехать в аэропорт, — сказал я Алине.

— Да я уже догадалась…

Алина была больна, и я, конечно, знал об этом.

— Прости, пожалуйста. Я и не собирался сегодня уходить из дома в первой половине дня, пока не вернется из школы Гошка.

— Ну что ты! — Ее это тронуло. — Ничего страшного.

— Да ведь Юрик не отстает от тебя ни на шаг!

— Не отстаю, — настырно подтвердил Юрик.

Я на ходу поцеловал Алину и потрепал пальцами волосы Юрика.

Я быстро, почти лихорадочно переодевался.

У меня теперь не выходила из головы предстоящая встреча с Бээном.

Конечно, он прочитал в центральной газете мою статью о родных краях. Только этим и можно объяснить его желание встретиться уже в аэропорту. Дел у Бээна в Москве, надо полагать, непочатый край, и он хочет, вероятно, выкроить время и поговорить со мной прямо в машине.

Точнее, высказать свое отношение к статье.

Используя один из своих универсальных ответов.

А может, заодно и меня коснется?

В том смысле, что не такой публикации ожидал он от столичного социолога, которому, кстати, в свое время было дано напутствие самого товарища Пророкова.

Но ведь статья возникла не вдруг, не на кофейной гуще! Я же ездил в Лунинск почти каждый год и встречался с Бээном несколько раз, вместе с ним бывал в хозяйствах области, так что написал эту статью не наскоком, не с бухты-барахты.

— Ты помнишь, — вдруг сказала Алина, выходя из кухни, — я же тебе говорила, что не надо писать эту статью…

Я взял из шкафа бритву.

— Ты никогда меня не слушаешь, — обиделась Алина.