Самолётиха

— Верочка, там в шинели… — малышка сорвалась с колен в прихожую, а я чувствовала себя как, когда сапожки у дяди Амаяка надела, когда всё внутри кричало НЕ СНИМУ!! Я разглядывала часы. На циферблате сверху надпись латинскими буквами если по-немецки – «Лонгинес» и эмблемка маленькая с крылышками…

"Офигеть подарочек! — прорезался Сосед. — Я когда себе такие в Париже покупал, они больше иной подержанной машины стоили. Только это не ЛОНГИНЕС, а ЛОНЖИН, одна из самых старых и известных часовых фирм Швейцарии и мира. Там не просто крылышки, это их фирменная эмблема, в серединке стилизованные песочные часы нарисованы, только это с лупой разглядывать нужно. А главное, что фирма всегда гордилась тем, что у их часов самые качественные механизмы. И в доказательство, кажется, даже создали самые тонкие наручные часы, которые вместе со стеклом и задней крышкой в толщину были меньше двух миллиметров. Проблема обнаружилась, когда такое изящное изделие деформировалось на руке при носке. Но всё равно, тонкие изящные часы строгого классического оформления без кичливой роскоши это их марка. Фирма делает часы с тысяча восемьсот тридцать второго года, как было написано в их буклете, они делают часы для правнуков, то есть купившему их часы они гарантируют, что часы будут служить даже правнуку. Не знаю как принимать такой подарок. Эти часы даже если бы вместо механизма была литая платина, по весу и объёму стоила бы меньше… Но я бы на твоём месте такие часы из рук не выпустил…"

Выслушав этот сбивчивый панегирик Соседа, я как-то механически положила в ладошку Ираиды трехкопеечную монетку и сумела взять себя в руки:

— Ираида Максимилиановна! Это же Лонжин!!! Настоящий Лонжин!!!

— Мы знаем… — и улыбается…

— Это же наверно самая старая марка Швейцарии, они же дорогущие! Наш Павел Буре перед ними – плебей неотёсанный!

— Ну, надо быть патриотом…

— Я не могу их взять… Это слишком дорого!

— Иди сюда! — вдруг властно сказал-приказал Смирнов, и без всякого рыка, но меня словно приподняло над стулом. Подхватил меня за талию и усадил себе на второе колено, и я увидела в глазах Верочки испуг, и что она ручкой серёжку свою словно прикрыть пытается. А комиссар мне в ухо шёпотом: – Ты чего творишь? Видишь, сестру напугала!…

— Извините, я всё поняла… Верочка! Я пошутила! — и поцеловала её.

— Вот так бы и давно! — радостно встряла Ираида. Подошла, и, обняв, прижала нас обеих к своей пышной груди. То есть мы обе оказались обняты обоими Смирновыми. А внутри, маленькая меркантильная часть меня на пару с Соседом радовались нашему Лонжину…

Но назавтра наш отъезд не состоялся… С утра мы уже все были в сборах и готовились ехать на вокзал, чтобы успеть на Ташкентский скорый поезд, который без пересадок доставит нас до Оренбурга и я со своим направлением в Оренбургское Чкаловское лётное училище должна буду через четыре-пять месяцев выйти оттуда уже подготовленным лётчиком, а там уж куда меня военная судьба направит. Страшно, жуть берёт, я делаю какой-то безумный шаг, а ещё ведь у меня Верочка на руках… Конечно комиссар нас как-то подстрахует, но и он не всесилен и мелкие частные вопросы мне всё равно придётся решать самой, да и вообще выезжать на комиссарской шее, я же себя уважать перестану! Вот с такими мыслями я разбирала Верочкины вещи, что нужно брать с собой, а что оставлять…

Когда позвонил комиссар и пришла Ираида Максимилиановна, какая-то поникшая или ошарашенная:

— Меточка, извини, знаешь, сейчас позвонил Сашенька и сказал, что сейчас подъедет Мишенька и нужно отдать ему ваши билеты, что вы сегодня никуда не едете, и он по приезде всё объяснит и просит не волноваться…

Я наверно пару минут пыталась понять, что же мне такое Ираида Максимилиановна сейчас сказала, только от слов "никуда не едете" по спине пробежал испуганный холодок, а почувствовавшая неладное Верочка уже подскочила и прижалась ко мне своим боком и обняла, словно пытаясь защитить…

— Ираида Максимилиановна, простите, я ничего не поняла, кроме того, что Мише надо билеты отдать…

— Да, знаешь, я тоже как-то не очень поняла… Саша был какой-то расстроенный и вы сегодня не едете… Давай не будем нервничать и подождём, он со службы приедет и всё нам объяснит… Ты только не расстраивайся! Если бы что-то страшное, то он бы сразу так и сказал. А если он ничего конкретного не сказал, значит ничего страшного, а он сейчас как раз пытается решение найти… Пойдём вашу еду разберём, а то там то, что может испортиться, значит это нам нужно немедленно на стол выставлять…