Самолётиха

Но не за это, вернее, не только за это я обожаю нашего Гаврилыча. Он всё-таки сумел придумать, как накормить мою Верочку. Так как наш полковой БАО разворачивается на этой площадке до полного штата и задач, в нашем расположении решено развернуть полноценную столовую. Когда я услышала об этом, то совсем не обрадовалась, ведь тогда я должна буду питаться в ней, а значит и мой паёк уйдёт в столовский котёл, но я ведь живу не как многие здесь же в расположении, или как те, кто будут приезжать только на полёты. И что меня выбесило, что с этой новостью меня отловил почти счастливый Некрасов, от которого я такой пакости совершенно не ожидала. Но, как у меня наверно уже становится традицией, я сильно поспешила со своими выводами и эмоциями. Некрасову пришлось мне раз пять втолковывать своё гениальное предложение. А суть в том, что он решил для получения довольствия на Верочку ввести её куда-нибудь в штат. Но ввести несовершеннолетнюю девочку, совсем ребёнка, без этих куртуазностей, в штат военной части не в статусе воспитанника или как мне рассказывал Сосед, потом будут "сыновья и дочери полков" физически невозможно, то есть до первой проверки и последующей выдачей пистонов и выписки путёвок в самые разные неуютные места. Вот с этой проблемой Некрасов оказывается, и бился всё время, пока ему не пришёл в голову гениальный ход, что все эти свирепые строгости касаются военнослужащих, а в столовой у нас будет вольнонаёмный состав, на который кроме весьма скромного денежного довольствия положен ещё и паёк. А на вольнонаёмные штаты, особенно если их оформить коллективным артельным договором совсем другие взгляды. Вот он, оказывается, уже нашёл местную артель, которая занимается организацией питания, здесь оказывается, и такая была. И даже замечательного повара (при упоминании повара у старшины как-то очень уж замасленел взгляд, и я поняла, что тут дело не только в профессионализме нашего будущего кашевара), а даже уже поговорил с ней (ну что я говорила!), и обрисовал ситуацию, но женщина очень строгая! Я пока ничего не понимала, но, доверяя практическому опыту старшины, внимательно вникала.

Оказалось всё просто и сложно одновременно. Фактически старшина предлагал авантюру документально, но на деле работу должна была за формально оформленную сестру делать я. Но за право получать на Верочку нормальный паёк вольнонаёмной разнорабочей кухни нашей лётной столовой я готова была и не на такое. Мы пошли знакомиться с Надеждой Филимоновной. Вот это, скажу я вам, женщина! Женщина с самой большой буквы «Ж», крупная, но не толстая, а какая-то словно покатая, но при этом чувствуется в ней что-то. На широком властном, я бы может добавила породистом, если бы к этому слову не пристало какое-то противное и гнилое из худшего от свергнутых угнетателей, лице большие очень светлые голубые глаза словно две холодные льдинки. И я сразу как-то ощутила себя маленькой в детском садике, что стою виноватая перед строгой воспитательницей, и уже готова нелепо оправдываться, что я нечаянно пролила какао на нарядное праздничное платьице. Надежда Филимоновна явно из тех самых женщин, что КОНЯ НА СКАКУ, но не заполошно, как наседка бросающаяся под копыта дурной лошади, а способная это сделать лёгким поднятием своей левой брови, когда увидев это искреннее лёгкое недоумение на её выразительном лице любой конь встанет как вкопанный от стыда и своей непозволительной глупости. А горящая изба, в которую Надежда возжелает войти, погаснет не разгоревшись, и отчего бы тогда не посетить это строение? Теперь я понимала то восхищение, что сквозило в каждом слове старшины. Начальница столовой сразу расставила точки в предложении:

— Я конечно готова пойти вам навстречу и войти в ваше положение. Но это не значит, что работа не должна быть выполнена. Надеюсь, что мы хорошо друг друга понимаем.

Я очень хорошо понимала, мне уже стало страшно, ведь и так у меня день забит кучей работы, а здесь никакого послабления ждать не приходится, хоть я и не позволила бы себе, ведь снисхождение – унизительно. Но я твёрдо была намерена справиться и, что удивительно, справлялась.